связок сотни голосов начали скандировать:”Фил! Фил! Фил!” И я была среди них. Кричала, захваченная этой эйфорией, а через колонки начал звучать обратный отсчет. Каждое число включало что-то свое: прожектора, дымогенераторы, стробоскопы, лучи лазеров… И только когда отсчет достиг нуля, Фил скинул капюшон на плечи и поднял вверх сжатый кулак.
Каждую песню Фил выкладывался так, что мало кто потом смог бы сказать:”Не, ну это же всего лишь клубное выступление. Что вы вообще от такого хотели?” Он раскачивал людей, отдавая им все свои силы, всю свою энергетику. Каждую строчку, каждую рифму, подхваченную музыкой, Фил выдавал, балансируя на грани своих возможностей, и когда, не рассчитав силы, запнулся на середине куплета, зал тут же подхватил и допел его до конца, а на припеве прогремели уже вместе.
— Эй, народ! — поднял ладонь Фил, — Народ, дайте чутка тишины! — попил воды, и пока зал успокаивался, достал из кармана и включил маленький фонарик. — Народ, подсветите немного.
По мере того как зажигались фонарики на телефонах, один за другим гасли прожектора, и через минуту клуб снова погрузился в темноту, в которой яркими точками горели сотни огоньков.
— Спасибо, народ. Мистик, Клей, ваш выход, братва.
За спиной Фила что-то прошелестело и под медленную, тягучую музыку засветилось отражением зала. Словно кто-то снимал это на камеру и тут же проецировал на стену, чтобы все могли увидеть происходящее со стороны. Картинка покрылась рябью, теряя фокус, а потом я перестала дышать — вместо фонариков появилось припорошенное снегом крыльцо клуба и девушка, в которой я узнала себя. Вот я стучу в двери, разговариваю со Стасом, а потом появляется Фил и его тихий голос:
Мой ангел, разреши тебя хранить,
Позволь ласкать твои белеющие крылья.
Позволь хотя бы тайно, но любить,
Обмыть твои ладони, что покрылись пылью…
Ты разреши хранить твой чуткий сон,
Укрыть позволь тебя от ветра телом…
Позволь баюкать, когда грянет гром
И повторить ту песню, что ты мне пропела
Дай мне нести тебя, уставшую за день
И слушать твой звенящий тихий голос,
Позволь мне верить в то, что солнце дарит тень
И реки бьются где упал твой волос…
Сожги меня дотла, согрей себя,
Но утром обещай расправить крылья.
Позволь так беззаветно, но любя,
У стоп твоих побыть бесплотной пылью
Love, my love, I love my love, лаванда
Без тебя, my love, my life not life — круг ада.
С крыши в небо, love, my love, и выше…
Без тебя my life, my love, not life ты слышишь…
Он поднял свой фонарик вверх и под потолком вспыхнули тысячи маленьких звёздочек, которые медленно помаргивая стали разбегаться: одна половина собиралась у меня над головой и засветилась ярче, а вторая понеслась к сцене, оставляя мерцающий след, по которому я пошла, размазывая по щекам слезы. К Филу подошли Мстислав с Максимом, торопливо забрали плащ и что-то передали ему в руки. А передо мной расступались люди, поднимали выше свои телефоны и подсвечивали узкий проход, по которому мне навстречу шел он. В джинсах и белой майке, с заправленной под лямку салфеткой с надписью “Фил” и небольшим букетиком лаванды в руке. Я разревелась, уткнувшись ему в плечо, а Фил обнял меня и прошептал:
— Я люблю тебя, Малыш.
Глава 41. P.S
Ксюха уже битый час распинывала всех за то, что сама решила не идти на концерт. Уехали с Полуниным смотреть онлайн трансляцию к Алисе, чтобы ей было не скучно, хотя и она им говорила, что с Яриком посмотрит, и Фил приглашал, и билеты я им с Пашкой принесла. Даже предлагали приехать за ними и привезти в клуб, но Ксю уперлась рогом и никого слушать не стала. “Раз Лиса не поедет, то я тоже!” А теперь и Пашка у нее виноват, что не настоял и не уговорил, и Ярослав, за то что слишком трясется над беременной Алисой, и Алиса, которая могла бы забеременеть чуточку попозже и не обламывать. Но больше всех досталось конечно же Филу и мне.
— Ну и кто вы все после этого? — спросила Ксю, закончив свою гневную тираду под уже нескрываемый смех. Плюхнулась на стул, выбрала самый большой пирожок на тарелке и, откусив приличный кусок, пробурчала, — Могли бы и предупредить, что… Ай, да ну вас, — и махнула рукой.
— Ксю как всегда в своем репертуаре. Вечно всем недовольна, — рассмеялась Алиса, потрепала Лютика по загривку и показала большой палец Филу. — Вот такой концерт! А конец так вообще! Мы с Оксанкой тут чуть не уревелись, пока смотрели.
— И ничего я не ревела, — фыркнула Ксю. — Больно мне надо слезы лить.
— Ой, ну конечно. Давай у папы Севы спросим из-за чьих завываний “Какая милота!” он из кабинета прибежал?
— А сама-то? — вспыхнула Ксю. — Всю футболку Ярику угваздала!
— А я этого и не скрываю! Как было, так и говорю! Мне концерт понравился, а если тебе нет, то так прямо и скажи. Только и можешь фыркать и бычить.
— Чего сразу не понравился-то?
— Девочки, ну хватит уже, — рассмеялся Ярослав Всеволодович. — Долго еще препираться собираетесь или все таки поздравим человека с успехом? Филипп, — он крепко пожал Филу руку, — это, без преувеличений, было самое мощное выступление, которое я видел. И за трансляцию отдельное спасибо.
— Да это не мне, а Клейстеру. Его идея была.
— Приедет, обязательно скажу, — улыбнулся Ярослав, посмотрев на часы. — Подождем еще или семеро одного не ждут?
Как ни странно, но после того как Алиса вышла замуж, мы стали собираться гораздо чаще. Чуть ли не каждую неделю всей толпой приезжали в "Сосновое" в субботу и уезжали в воскресенье ближе к ночи. Вроде бы и общаться на неделе меньше не стали, а все равно было о чем поговорить и чем поделиться. Ксю с Пашкой затеяли ремонт в квартире — перебрался Полунин к своей Кусе, чему она была рада до безумия, — и теперь вопрос об их свадьбе уже вроде как и не вопрос совсем. Сашка с Мстиславом в букетно-цветочном периоде — воркуют о своем, краснеют, когда Ксю их подкалывает. У Алисы с Ярославом пополнение на носу, у нас с Филом в последнее время вообще ни одного спокойного дня. И только Ромка стабилен — "Скайлайн" всегда и везде. Только сейчас мы ждали ещё двоих:
