зародышевом состоянии называется неотенией. Ученые подозревают, что с помощью неотении образовались многие виды и даже классы животных и растений. В мелу, видимо, таким образом появились травы в их нынешнем виде.
Они получились из покрытосеменных - цветковые оказались предрасположены к неотении. Ну а сами покрытосеменные? Главная особенность покрытосеменных, дававшая им сильное преимущество,- «покрытое семя». В какой-то момент завязь эволюционного предшественника цветкового растения, какого-нибудь голосеменного (пока не установлено, какого), покрылась чешуйками - плодолистиками. Как это случилось?
Тот же А.Л. Тахтаджян обратил внимание, что «покрытая» завязь цветковых растений очень похожа на нераспустившуюся почку. Опять неотения! Да, целое царство растений, господствующих сейчас, возможно, обязано ей своим происхождением. У некоторых голосеменных растений зачатки будущих семян разбросаны по листу, а потому беззащитны перед внезапной засухой или прожорливым насекомым. Стоило какому-то одному растению случайно «догадаться» развивать семезачатки в нераспустившемся листе, в почке, - и покрытое семя было «изобретено». А может быть, не одному и не случайно. И тогда в основании эволюционного «древа» покрытосеменных - не один, а много корней. Покрытосеменные сильно потеснили в мелу и теснят сейчас своих голосеменных предков. В наше время - уже не без помощи человека. Ценные голосеменные, например хвойные, часто не успевают восстанавливаться после неконтролируемого лесопользования. Сосна, кедр, ель, лиственница уже нуждаются в защите. Иначе их ждет судьба вымерших в мелу и раньше гигантов кордаитов, семенных папоротников, причудливых беннеттитов.
Были ли они несовершенными?
Карен Чин, аспирантка Калифорнийского университета, что расположен в прославленном известным телесериалом городе Санта Барбара, когда пришла пора определиться с узкой специализацией внутри необъятной ныне науки палеонтологии, решительно выбрала копролиты - ископаемый окаменевший навоз. Она устремляется туда, где, по ее сведениям, обнаружены следы многолетнего благополучного проживания огромных стад растительноядных ящеров, например в Монтане (США) или Саскачеване (Канада). Кучи навоза в меловом периоде, как и сегодня, как правило, недолго благоухали на радость тогдашним жукам-навозникам, мухам и бактериям, быстро разлагались и (с помощью перечисленных организмов) становились неотъемлемой составной частью тогдашних почв. Но из всякого правила бывают, к счастью (в данном случае, для Карен Чин), исключения. Куча навоза, по сравнению с которой и слоновьи кучи в Африке - просто жалкое подражание, могли внезапно быть засыпаны песком, потом попасть в рассол какого-нибудь допотопного озера, заместиться кремнеземом. Так получается весьма редкая и, оказывается, ценная окаменелость. Так что, похоже, выбор Карен Чин оказался удачным.
И действительно, главный палеонтологический материал, кости, при всем их богатстве и разнообразии, о многом умалчивают. Иногда мучительно хочется узнать то, о чем кости сказать не могут. Исследуя копролиты в штате Монтана, Карен Чин обнаружила в помете гадрозавров растительную клетчатку, которую удалось идентифицировать.
Это была древесина. То есть конкретно этот гадрозавр, которого за заботливое отношение к потомству уже прозвали майозавром (переводится примерно как чадолюбивый ящер) длиной в 24 фута (10 метров) питался - не бревнами, конечно, но ветками деревьев. Причем это, видимо, была обычная, старая пища растительноядных динозавров - не новейшие покрытосеменные, а древние привычные хвойные. Открытие? - Конечно. Не революционного характера, но - ценное, как подробность повседневной жизни существ, которых нам трудно увидеть даже мысленным взором.
Очень часто окаменевший помет оказывался пронизанным множеством извилистых туннелей разного диаметра. Это ходы жуков-навозников, скарабеев 72-миллионолетней давности. Их самих не нашли. Но похоже, эти жуки - разной величины и разных видов -- мало отличались от своих потомков и коллег, благоденствующих на просторах нынешних африканских саванн. Пройдет семь миллионов лет, и стада гигантов мелового периода полностью исчезнут. Стад других гигантов, млекопитающих, еще нет и долго не будет. На смену грудам навоза придут жалкие комочки из-под хвостов мелких, размером максимум с кошку или куницу меловых млекопитающих, при всем их старании не способных пока сравниться в производительности с майозаврами. Но скарабеи мелового периода сумеют пережить миллионы лет тяжелых для них времен и дождаться нового пира на своем празднике жизни. И они с утроенной энергией возобновят свою очень важную работу по очистке и обеззараживанию поверхности нашей планеты, а заодно по строительству тучных почв, благодаря которым Земля становилась с каждой сотней миллионов лет своей истории все зеленей и прекрасней. Это уже ценный вклад в то, что можно назвать палеоэкологией.
В Саскачеван Карен Чин была приглашена коллегами, канадскими палеонтологами. Они нашли копролит, похоже, не растительноядного, а хищного динозавра, причем гигантского. Уж не самого ли короля ящеров тиранозавра рекса, да еще и чуть ли не в последнем слое мелового периода, когда до начала великого вымирания оставались считанные крохи, ну, какие-нибудь десятки тысяч лет?
Исследования Карен Чин почти полностью подтверждали эти догадки В глубине копролита покоились останки юного создания, подростка, размером не более коровы, растительноядного динозавра трицератопса. Это были кусочки его костей, раздробленных самыми страшными зубами во всей истории Земли. Тиранозавр реке не жевал свою добычу, он ее рвал и глотал... Но и добыче и хищнику, как видам и представителям великих родов, недолго оставалось жить на планете. Их эволюционный конец был близок.
Как недолго оставалось шастать по океанам и еще более древним, чем сухопутные динозавры, ихтиозаврам. В каменоломне под Питерсборо в Англии палеонтологи Гринвичского университета ликовали, когда нашли не копролиты этих живородящих предтеч нынешних дельфинов и китов, а их рвоту, то, что они срыгивали, чтобы не повредить внутренности. Например, остроконечные «чертовы пальцы», остатки внутренней раковины белемнитов, головоногих моллюсков, вымерших одновременно с их преследователями ихтиозаврами. В моей первой детской коллекции минералов чертовы пальцы были, но я не знал, что белемнитами питались ихтиозавры... А теперь, благодаря окаменевшей рвоте морских ящеров, это стало научным фактом.
Можно спросить: а стоит ли жалеть о том, что устарело, а значит, было обречено?
Лучшая деловая древесина и сегодня получается из «устаревших» хвойных, а если говорить о гигиеническом или эстетическом значении, то хвойные, пожалуй, дадут сто очков вперед многим современным быстроразмножающимся цветковым деревьям, скажем, ольхе или осине. А вымершие древние леса? Столь ли несовершенны они были, чтобы вспоминать о них без всякого сожаления?
Четверть миллиарда лет тому назад на месте современной тунгусской лиственничной тайги шумела «тайга» кордаитовая. Могучие смолистые стволы этих гигантов - увы! - вне пределов досягаемости для лесорубов. Кордаиты, предки нынешних хвойных, превратились в уголь и пылают в топках электростанций. А отпечатками их красивых листьев, похожих на листья ландышей, могут любоваться только палеоботаники.
Но не все ископаемые деревья постигла участь кордаитов. «Настоящих живых ископаемых» и сейчас немало. Вечно зелены в тропических лесах древовидные папоротники,
