выкидыш. Мне уже скоро тридцать лет… А вдруг Рон погибнет? Что тогда будет? Он так хочет дитя. А сейчас у него ни земли ни наследника… — грустно сказала Ингрид.
— Все будет хорошо! — успокаивала я, взяв ее за руку, — Никто не погибнет! И у вас будет ребенок. Обязательно будет. Вы такая замечательная пара! Вы заслуживаете счастья. Главное не сдаваться. Верить в успех и продолжать молиться Богу.
— Благодарю, Виктория, за поддержку. Ты пойдешь со мной в Храм Солнца? Мы там вместе помолимся. Пойдем! — сказала Ингрид.
— Я никогда не была в вашем храме.
— Вот и побываешь. Только, я слышала, что ты не исповедуешь Магосан. Как называется твоя религия?
— Христианство.
— А кто твой Бог?
— Иисус Христос.
— Звучит, как имя человека.
— Это не совсем человек. Но мы верим, Бог создал нас по своему образу и подобию. У нашего Бога три лица. Отец, Сын и Святой дух. Но Бог все равно един. Вот, этот крестик, у меня на груди — это образ нашего Бога.
— Понятно, — улыбнулась Ингрид, и достала из за воротника платья, кулон серебристого цвета в виде знака солнца, — Мы тоже носим образ нашего бога Солорана на груди. Этот амулет, мы так и называем Солоран. Мы верим, что все вокруг: природа, животные и люди созданы из огня. И если ты хочешь после смерти оказаться на небесах рядом с Богом, то твое тело должны предать огню, освещенному служителями нашего храма. К сожалению не все могут позволить себе такую церемонию. У совсем бедных людей, которые сводят концы с концами, нет даже денег, чтобы купить дрова на погребальный костер. А есть и такие, кто не может позволить купить своему ребенку Солоран, хотя бы из серебра. А он обязательно должен быть выполнена из драгоценного металла. Ох, я совсем забыла! Чтобы войти в Храм Солнца нужно иметь на груди Солоран, а то приоры тебя не пропустят.
— И как нам быть?
— Не волнуйся, у меня есть запасной. Я когда-то потеряла, и пришлось купить новый. Но потом, слава Богу, нашла и теперь ношу не снимая. Он мне очень дорог.
Так я оказалась в местном Храме Солнца. При входе все вносили пожертвования, хотя бы один медюк. Внутри храм чем-то напоминал католический, а местами мусульманскую мечеть. Яркие фрески на стенах с образами каких-то людей и повсюду знаки солнца. Самый большой покрывал весь свод центрального купола, под которым, в центре зала, располагался алтарь в форме пирамиды.
Скамеек не было. Все молились сидя на ковриках, а обувь снимали в небольшом холле, при входе в главный зал. Огромный алтарь, вокруг которого сидели молящиеся, был весь утыкан свечками. Священники поднимались по золотистым ступенькам устанавливая новые свечи и собирая уже догоревшие.
Ингрид сказала, что дороже всего поставить свечку на самый верх. Так Бог услышит твою просьбу гораздо быстрее остальных. Я удивилась такой предприимчивой смекалке солоранцев. И ведь люди платили. Платили за то чтобы оказаться на вершине пирамиды. Ингрид, тоже заказала самую высокую позицию. Она предложила и мне присоединиться к ней, но я сказала, что не хочу тратить ее деньги и уговорила поставить мою свечу на первую ступеньку.
Я закрыла глаза и представила, что нахожусь в церкви, в которую я обычно ходила с мамой, когда приезжала к ней домой. Молилась я за маму, за Эдварда, за Ингрид и за то, чтобы приближающаяся война, так и не началась. Так я побывала в Храме Солнца дважды, на дневную молитву и на вечернюю. С Ингрид мы условились, что будем ходить туда каждый день.
Грин все это время не давал мне покоя, уговаривая пойти в Волшебный лес:
— Вик, сама подумай, что может случится в Волшебном лесу? Это самое безопасное место в мире! Быстренько смотаемся туда и вернемся! Эдвард даже ничего не узнает!
Предложение Грина было весьма заманчивым. К тому же мне очень хотелось поговорить с Акебер. Но я не хотела нарушить обещания данное Эдварду.
На следующее утро, готовясь к войне, многие начали покидать замок, особенно мужчины. Лорд Вермонт отправился в Гритенбург, чтобы подготовить город к обороне. Ингрид очень хотела поехать с мужем, но Лорд был против и велел оставаться в замке.
Я с Ингрид вышла проводить его к главным воротом. На площади собрался отряд из нескольких сотен воинов: кавалерия на вороных конях и пешие воины облаченные в кольчуги с белыми накидками, на которых красовался золотистый герб Солорвуда. Знаменосцы держали в руках флаги с эмблемой скалящегося волка. Это было войско Лорда Вермонта.
Жены с детьми провожали своих мужей, проливая слезы и не желая выпускать любимых мужчин из объятий. Я заметила в строю воинов, небольшую группу женщин. Среди них я узнала Грету.
— Грета! Я так рада, что тебя освободили!
— Ох Мисс Браун, если бы не война, то вряд ли меня отпустили. Король издал указ, помиловать всех заключенных, которые были осуждены за незначительные преступления, если те согласятся отправиться на фронт. Я согласилась и теперь буду помогать солдатам в тылу и перевязывать раненых на поле боя. Только так можно искупить вину перед нашим Королем.
Грета пыталась сохранять спокойствие, но по ее натянутой улыбке, и дрожащим плечам я поняла, что она напугана. Я обняла ее на прощание и попыталась успокоить, сама до конца не веря в то, что война состоится, и мысленно уговаривая себя, что все разрешится мирным путем.
Замок словно опустел. Хорошо, что Ингрид, не уехала с мужем на фронт, а то и поговорить было бы не скем. Я удивилась, когда вечером, перед сном, она постучалась ко мне. Ее глаза светились от радости, и я ожидала услышать хорошую новость. Может о том, что войны не будет, и ее муж Рон вернулся в замок?
— Виктория, наши молитвы были услышаны!
— Что случилось?
— Я беременна! — радостно сказала Ингрид.
— Это же замечательно! — обрадовалась я и обняла ее, — Ты точно уверена?
— Да, у меня уже второй день должны быть месячные. Я чувствую, что внутри меня теплиться новая жизнь. Как я благодарна Богу еще за один шанс! Только, пожалуйста никому не рассказывай.
— Обещаю, буду хранить тайну. А ты сообщишь об этом Рону?
— Нет, пока я ничего ему не скажу. Я боюсь вдруг эта беременность вновь будет неудачной. Вот когда у меня начнет расти живот, тогда точно все будет хорошо. И можно будет ему сказать. Не хочу его лишний раз беспокоить. К тому же сейчас ему нужно сосредоточится на войне.
— Ингрид, я так за тебя
