— Мой бедный напарник, как я и думал, вообще ни при чем. Мы с ним имели сегодня долгую беседу. Он не шантажировал Джину и не спал с ней. Он просто пытался отговорить ее от участия в вудуистских обрядах на кладбище, пока она не попала в беду.
— Я чувствую себя виноватой. Я ведь считала его мерзавцем.
— А он действительно высоко тебя оценил.
— Мне нужно извиниться?
— Ну, это не обязательно. Не думаю, что он знает, как плохо ты о нем думала. Просто впредь будь с ним приветлива, хорошо?
— Да, с удовольствием! Но ты, конечно, должен извиниться перед Джоном.
— Я непременно это сделаю.
Энн улыбнулась, а потом снова посерьезнела:
— У меня даже на твой счет были сомнения — очень мимолетные, конечно.
— Конечно.
— Но ты имел наглость подозревать, что я прятала нож.
— Я догадывался, что ты его не прятала.
Энн фыркнула.
— Ну хорошо, я был абсолютно уверен, что ты его не прятала.
— О Боже, Марк, но вот Синди я никогда не подозревала!
— Ее никто из нас не подозревал. Мы считали, что это было убийство на почве страсти.
— Это и было убийство на почве страсти. Она любила Джину. Не думаю, что она собиралась ее убить, но когда это случилось, почувствовала себя в западне, — Энн вздрогнула, — и убила эту бедную женщину, мисс Трейнор, только затем, чтобы отвести подозрения! О Боже, кто бы мог подумать! Марк, она не в своем уме.
— Конечно.
— Что с ней будет?
— Думаю, ее признают психически ненормальной и поместят в клинику.
— Марк, то, что она сделала, так ужасно, но…
— Но ее тоже жалко?
— Да. Все ее мечты оказались поруганы. И это привело ее на край пропасти. Увы, это стоило жизни Джине и ни в чем не повинной мисс Трейнор. А Жаку и Джону чуть не стоило свободы, а может, тоже жизней.
— Но все уже позади, Энн. Истина восторжествовала, и это ты ее открыла. Ты боролась за Джона, как тигрица, и доказала, что он невиновен. Правда, сама чуть не заплатила за это жизнью!
— А ты не хотел меня слушать!
— Я слушал тебя! Джона ведь не упрятали за решетку, правда? Он примчался сюда вместе со мной, как видишь.
— Я знаю. — Только сейчас Энн поняла, что они двигаются. Марк нес ее через болото.
Дождь продолжал хлестать.
Но они шли вовсе не к Маме Лили Маэ.
— Куда мы идем? — спросила было она, однако тут же сообразила. — Но у тебя же гора бумажной работы…
— Она подождет, пока не пройдет гроза.
— Но…
— Они отведут Синди к Маме Лили Маэ и там переждут дождь. Когда он кончится, Джимми сам отвезет Синди в участок и начнет бумажную работу без меня.
— Ты уверен…
— Ты можешь заткнуться? Мне нужна подходящая атмосфера, чтобы сделать предложение.
Энн молча уставилась на него.
— Ты в порядке? — Марк удивленно поднял бровь.
Она кивнула и поцеловала его.
— Энн…
— Ты только что велел мне заткнуться, не так ли?
— Да. Но я и подумать не мог, что ты меня послушаешься.
Энн снова улыбнулась и прижалась к нему. На сей раз дорога к домику не показалась такой длинной.
Пока Марк разжигал камин, Энн приняла душ.
Когда он принимал душ, она разливала вино.
Когда он вернулся, она пошла через комнату навстречу ему, сбрасывая на ходу простыню, в которую была завернута.
— Приглашение? — спросил он.
— Определенно да, — ответила она.
— Ты выйдешь за меня замуж?
— Определенно да, — повторила она.
Он рассмеялся и подхватил ее на руки.
За окном продолжал колотить дождь и завывал ветер.
А внутри…
Полыхала страсть. Новые искры доверия делали огонь еще жарче.
И воспылала любовь.
Они вернулись в дом Энн около десяти.
Как только Марк и Энн в сопровождении Джона вошли, зазвонил телефон.
— Это Кати! — воскликнула Энн и бросилась к аппарату.
Но Джон опередил ее и с виноватой улыбкой схватил трубку первым:
— Кати, солнышко! Это папа. Как ты там?
Энн смутно слышала взволнованный голос дочери, долго что-то говорившей без остановки.
— Ну а у нас здесь были небольшие неприятности, но теперь все уже позади. Что? Я в полном порядке, — он счастливо улыбнулся. — Мама тоже, она стоит рядом. Это долгая история, но, клянусь Богом, детка, у нас с мамой действительно все отлично. Не бери в голову пока — я хочу сказать, ты ведь скоро возвращаешься? Да нет, придется: мама выходит замуж. Можешь себе представить? — Он подмигнул Марку. — Она выходит замуж за полицейского! Ну передаю ей трубку.
— Кати, доченька, у тебя все в порядке? — схватив трубку, выпалила Энн.
— Мам, у меня все отлично, но ты меня страшно напугала: попросила позвонить, а сама ушла из дома. А потом до меня дошли слухи, и еще я увидела заметку в «Нью-Йорк таймс»… Мам, там действительно все в порядке? Да, постой, ты что, в самом деле выходишь замуж? За полицейского? Это так неожиданно.
— Кати, да, я выхожу замуж за полицейского. Он потрясающий, ты его полюбишь. Папа его уже полюбил. Вот, скажи: «Привет!» — обратилась она к Марку, передавая ему трубку.
— Привет, Кати.
— Привет. — Кати немного помолчала. — Гм-м-м… а имя у вас есть? — вежливо спросила она.
Он рассмеялся:
— Марк, Кати. Меня зовут Марк Лакросс. И я жду не дождусь, когда мы познакомимся.
— Значит, вы там все трое — вы, мама и папа?
— Да. Но твой отец скоро уходит. Он сам сейчас тебе все объяснит. Пока, Кати.
— Пока…
Марк передал трубку Джону Марселу и поцеловал Энн.
Джон вздохнул и повернулся к ним спиной.
— Что там такое, Кати? Да, ласточка, он действительно отличный парень. Должен признать, что он начинает мне нравиться. У него… у него прекрасный вкус по части женщин. Ну ладно, ладно, птенчик. Что касается меня, то я попробую начать все сначала…
Марк откашлялся и снова взял трубку.
— Твой отец хочет спросить, не можешь ли ты позвонить ему минут через тридцать домой? — Слушая, что отвечала ему Кати, он улыбался и кивал головой, потом повесил трубку.
— Ну и? — сказал Джон.
— Она не позвонит. Она едет в аэропорт. Возвращается домой. Говорит, что не оставит вас больше без присмотра.
