Книга Царство призраков - А. Дж. Врана

МИЯ

Мия вскочила с твердого неровного пола. Кровь прилила к голове, а в глазах замелькали черные точки. Щеки девушки вспыхнули, желудок сжался от смеси тошноты и голода. Как долго она пробыла в отключке?

Почувствовав ладонью теплую морщинистую кожу, она согнула пальцы и сжала руку старика. Он неподвижно лежал рядом, на его вытянутом лице выделялись крупный нос, глубоко посаженные глаза и нахмуренные брови. Тонкие серебристо-черные волосы мужчины были откинуты назад, лишь несколько выбившихся прядей свободно спадали на уши.

Мия узнала Гаврана сразу, несмотря на его возраст.

Они лежали на полу за стойкой бара «Гадкие пики». Ноги Мии прикрывало одеяло, на подушке остался отпечаток ее головы. Двери кухни распахнулись, и в зал ворвались Ама, Лом и Мейсон в придачу.

– Ты вернулась! – Ама крепко обняла ее, по щекам Мии заструились слезы.

– Я вернулась, – выдохнула девушка, внутри нее все сжалось от страха. Она вернулась, узнав больше, чем знала раньше, но взамен потеряла кое-что ценное.

Мия перевела взгляд на старика, Ама опустилась рядом с ним на колени. Белая волчица всегда напоминала грозу – громкую, неукротимую, непреклонную. Теперь же она поникла, как увядший цветок.

– Он ушел, – ответила Мия на ее безмолвный вопрос. – Мне жаль. – Правда обжигала горло. – Это моя вина. Он сделал это, чтобы спасти меня.

Ама прикусила нижнюю губу. Ее глаза, обычно теплые, как солнечный свет, сейчас блестели от невыразимой душевной боли. Как бы она ни старалась держать эмоции в себе, с ее губ сорвался тихий всхлип. Его оказалось достаточно, чтобы прорвать плотину. Она закрыла лицо ладонями и скорбно понурила плечи. Приглушенные рыдания волчицы, просачиваясь сквозь пальцы, затихали в пространстве между ней и Гавраном.

Мия застыла на месте, не зная, как поддержать ту, что всегда служила ей опорой.

– Я… мне так жаль, – пробормотала она, и Ама покачала головой.

– Это не твоя вина, – сказала волчица и взяла в руки ладонь Гаврана. – Он сам сделал выбор.

Однако чувство вины не оставляло Мию.

– Из-за меня Русалка проникла в нашу жизнь. Я напортачила с демоном Истины. Все это произошло по моей вине.

Ама вздохнула, затем слабо улыбнулась.

– Если бы не Русалка и демон Истины, был бы кто-то другой. Это в равной степени моя вина, как и любого другого.

– Мия, – мягко вмешался Мейсон тихим голосом. – Мне тоже жаль… за ту роль, которую я сыграл в этом. Мне не стоило приезжать за тобой. – Он провел рукой по своим кудрям. – Я должен был просто оставить тебя в покое.

Ама покраснела от стыда, однако промолчала.

Лом нависла над Мейсоном, загородившим проход. Она заглянула доктору через плечо и побледнела.

– Он… действительно умер?

* * *

Никто не ответил. Их уловка не сработала, и ни у кого из них не было сил придумывать оправдания, не сейчас, когда их друг распластался на полу, как ритуальная жертва.

Внезапно тело Гаврана дернулось вверх, а затем с глухим стуком рухнуло обратно на пол. Мейсон и Лом завизжали, в испуге вцепившись друг в друга. Вскочив на ноги, Мия попятилась, застигнутая врасплох волной головокружения, и опрокинула бутылку водки, пытаясь ухватиться за барную стойку.

– Он пошевелился! Он, черт возьми, пошевелился! – заорала Лом, хватаясь за руку Мейсона и указывая пальцем на тело на полу.

Ама замерла, не сводя глаз с Гаврана. Несколько долгих напряженных минут все было тихо, а затем движение повторилось. Сперва просто как рябь под изношенной одеждой… один раз, потом другой. На теле появилась выпуклость и начала двигаться. Грудина раздулась, ребра затрещали, словно его сердце пыталось вырваться наружу.

Лом зажала рот ладонью.

– Господи Иисусе. Меня сейчас стошнит.

Мейсон повернулся и схватил ее за плечи.

– Все будет хорошо, – его голос дрогнул. – Все будет в порядке.

Что-то острое, похожее на кончик ножа, с силой разорвало живот Гаврана, отчего труп содрогнулся, будто в конвульсиях. Все, кроме Амы, разом заорали, и, словно воодушевленное их ужасом, изогнутое острие сильнее высунулось наружу, а затем раскрылось, издав хриплое карканье.

– Да ты шутишь. – Мия шумно сглотнула и скользнула вдоль барной стойки, чтобы лучше рассмотреть.

Громкое карканье эхом отозвалось в пустом зале. Из трупа Гаврана появились темные перья, слипшиеся от крови и внутренностей. Сначала голова, потом крыло.

Чертов ворон.

На мгновение показалось, что он застрял. Однако ворон выгнул шею, выбил вторым крылом ребро и, разорвав плоть, как бумажный пакет, выбрался на свободу.

Пожалуй, именно это собой и представляло тело – мешок, предназначенный для хранения чего-то гораздо более важного.

Расправив крылья, ворон яростно ими захлопал, разжал когти и спрыгнул на пол. Птица склонила голову и, взглянув на Аму, радостно каркнула.

Волчица протянула дрожащие руки и, словно курица-наседка, заключила ворона в объятия.

– Это правда ты?

Ворон заурчал в ответ и распушил перья, а Ама расплылась в улыбке, подобной восходу солнца. Она смеялась и плакала, поднимая птицу над головой. Ворон хлопал крыльями, когда его, словно любимое дитя, снова и снова поднимали вверх. Даже в полумраке бара было заметно, как сияют его черные глазки-бусинки.