когда этот момент наконец наступил, ее жизненный опыт не имел значения. Она выглядела такой же эмоционально опустошенной, как если бы это случилось в ее первый день. Если бы ИИ мог помочь избежать этого - двух глубоко раненых людей, - то, казалось бы, усилия того стоили.
Каким бы физически тяжелым ни был день, эмоциональное истощение затмило всю усталость, которую чувствовало мое тело в конце смены. Я как будто прокрутил в голове все моменты, с которыми сталкивался с матерью, но проигрывал их по кругу, час за часом. Ошеломленный, я пожал руку хозяину и обменялся любезностями, собираясь уходить. Но по дороге мне пришло в голову кое-что.
"Терри, мне кое-что интересно. Что заставило вас с такой готовностью впустить меня в свой мир? Ведь, будем честны, я немного аутсайдер".
Он на мгновение задумался, прежде чем ответить.
"Знаете, в последнее время в новостях много говорят об искусственном интеллекте, и, честно говоря, большинство из них мне не нравится".
Я улыбнулся, возможно, цинично. Я знал, к чему это приведет.
"Конечно, было бы здорово автоматизировать большую часть моего дня. Неважно. Я все понимаю", - продолжил он. "Но я немного устал от разговоров руководителей технологических компаний о том, что такие люди, как я, останутся без работы. Вы с Арни - единственные, кто, похоже, действительно хочет помочь мне, а не заменить меня".
Я на мгновение задумался над своим ответом. "Я знаю, что мы немного говорили о моей матери и о том, как ее здоровье повлияло на меня за эти годы", - сказал я. "Но есть и другая сторона этой истории. За все время, что я провела в таких комнатах, как эта, есть один положительный момент".
"Что это?"
"Есть что-то особенное в... не знаю, можно ли назвать это актом оказания помощи, будь то медсестра, помогающая моей матери сесть, или специалист, излагающий стратегию лечения. Это так по-человечески - возможно, это самое человечное, на что мы способны, понимаете? Я не просто не могу представить, что ИИ когда-нибудь заменит это - я бы даже не хотел этого. Я ценю ту роль, которую играют технологии в поддержании нашей жизни в наши дни, но не будет преувеличением сказать, что настоящая причина, по которой мы с мамой прошли через все это, - это люди. Такие, как вы".
Солнце село во время нашей смены, и я вышел из больницы в бодрый воздух наступившего вечера. В относительной тишине мои мысли разбрелись, а воспоминания о прошедшем дне нахлынули с тоскливым трепетом. Но как бы ни было тяжело, Арни был прав. Это было именно то, что мне было нужно. Это было образование, которое не может дать ни одна степень по информатике: суета в палате, умоляющие взгляды неуверенности, отчаянная жажда комфорта в любой форме. Больные ноги и изношенные теннисные туфли. Холодная пицца в комнате отдыха. Час за часом. Арни знал, что, несмотря на весь мой многолетний опыт работы с матерью, я не представляю, каково это - быть клиницистом. Поэтому он пригласил меня посмотреть на это своими глазами.
По дороге домой мне пришла в голову странная мысль: Я был рад, что мы еще не набрали ни одного студента. Я бы завалил их списком литературы для компьютерщиков, приучая думать о данных, нейросетях и последних достижениях в области архитектуры. Это, конечно, было важно - в таком проекте нельзя уклоняться от науки. Но теперь я понимал, что с этого начинать не стоит. Если мы хотим, чтобы ИИ помогал людям, мы должны начать с самих людей.
Решение было принято мгновенно. С этого дня ни один потенциальный член нашей команды не напишет ни строчки кода, пока не получит тот опыт, который только что получил я. Теневая работа должна была стать посвящением каждого новобранца. И это не будет обсуждаться.
Благодаря некоторому сочетанию переменчивой удачи и заряжающего эффекта от моего пребывания в больнице, прогресс был достаточным, чтобы сохранить видение. Потребовалось почти два года и гораздо больше терпения, чем я привык иметь, но мы с Арни собрали достаточно большую команду, чтобы начать работу всерьез. И хотя было ясно, что окружающий интеллект еще какое-то время будет оставаться нишей среди исследователей - спрос на специалистов в области ИИ был слишком велик, а возможности конкурентов слишком богаты, - калибр наших рекрутов говорил о том, что мы что-то задумали. Это была, без сомнения, самая интеллектуально разнообразная команда из всех, в которых я когда-либо участвовал.
Среди наших первых сотрудников были аспирант первого года обучения по информатике, кандидат наук по электротехнике и постдок, изучающий восприятие человеческих действий и социальную навигацию у роботов. Затем Арни подобрал для моих сотрудников молодых врачей: больничного педиатра, гериатра и специалиста по интенсивной терапии . Важно, что мы с самого начала договорились, что ни одна из половин команды не будет главной; Арни и его коллегам нужен был наш опыт, чтобы создать технологию, а нам - их опыт, чтобы создать ее правильно: чтобы обеспечить не только эффективность, но и уважение и гуманность.
Арни приберег свой самый впечатляющий подвиг напоследок: убедить реальные организации позволить нам продемонстрировать нашу технологию на их территории. Мы начали с попытки выявить нарушения гигиены рук в двух разных больницах - одной в Пало-Альто и другой в Юте - до того, как они успели повлиять на пациентов. Далее был дом престарелых в районе Бэй, где мы хотели помочь сиделкам, отслеживая физическую активность постояльцев в течение дня. И наконец, в отделении интенсивной терапии Стэнфордской больницы мы установили систему, которая предупреждала сиделок, когда выздоравливающие пациенты были неподвижны в течение подозрительно долгого времени.
Однако одна проблема оставалась, и даже мешок хитростей Арни не был достаточно глубоким, чтобы найти решение: данные. Годы, предшествовавшие этому проекту, убедили меня в абсолютной и несомненной необходимости данных для эффективного обучения таких моделей, как наша, - реальных, органических данных в больших количествах и с максимально возможным разнообразием.
Но в мире здравоохранения нужные нам данные почти по своей природе были скудны. Пациенты и врачи редко записывались по очевидным причинам - от юридических обязательств до элементарной конфиденциальности, а четкие изображения событий, которые мы хотели обнаружить, - многие из которых, например падения, изначально являлись отклонениями, - встречались еще реже. Это сделало нашу работу еще более сложной, чем я думал вначале: прежде чем обучать модели, нам нужно было самим собрать необходимые данные.
Тем не менее, импульс продолжал нарастать. Новые эксперименты. Новые гипотезы. Засучив рукава, мы
