личная жизнь должна иметь какое-то отношение к нашей деловой жизни? Послушай, — потребовала я от него, — я не хочу здесь находиться. Я даже не хочу с тобой разговаривать, не говоря уже о том, чтобы смотреть на тебя. Но я думаю, может быть, с помощью какой-нибудь личной терапии я смогу преодолеть твое предательство и работать с тобой, — я позволила себе дружелюбно улыбнуться. — Я думаю, что в любом случае нам всегда лучше удавалось быть партнерами, чем парой.
Он смотрел в свою тарелку, в то время как официант гарцевал за шторой с бутылкой шампанского. Это была праздничная бутылка. Совсем как тогда, в Чикаго.
Это заставило меня загрустить из-за сегодняшнего утра. Грустно, что если бы я не поехала к Риз, не встретила Уилла или не узнала себя получше, я бы повторила свою чикагскую помолвку снова и снова. И все же слова Уилла вернулись ко мне. Моменты в жизни должны быть отпразднованы. Отмечены. Запомнены.
И если в этом завтраке с Оуэном было что-то хорошее, так это то, что я была благодарна за завершение. И я отчаянно хотела вспомнить, кем я была этим утром. Как я постояла за себя. Противостояла ему. Помогла нам обоим. Но самое главное, как далеко я продвинулась.
— Мы возьмем это, — сказала я официанту, который покраснел от того, как удручающе прошёл этот завтрак. — Мы могли бы даже выпить это.
Он пробормотал что-то о том, что нельзя позволять хорошему шампанскому пропадать даром, а затем налил его нам.
— Может быть, немного апельсинового сока к нему, — предложила я.
И он поспешил услужить.
Вооружившись шампанским, я подняла тост за себя и отхлебнула своей жидкой храбрости.
— Оуэн, мы можем работать вместе, не живя вместе. Это строительство «Сансета» всегда должно было быть взаимовыгодным. Я не понимаю, почему мы должны отказываться от этого только потому, что наши отношения закончились.
Он глубоко вздохнул, затем сделал большой глоток шампанского. Когда он снова встретился со мной взглядом, что-то похожее на возможность сверкнуло в этих умных глубинах.
— Это будет нелегко продать моему отцу.
Я сдержала самый большой в мире закат глаза.
— Просто скажи ему, что «Эллис Энтерпрайзес» выполнит рабочий контракт на это расширение. Это означает, что ты можешь жениться на ком-то другом, «выгодном для семейного бизнеса». Ты получишь лучшее из всех миров.
Даже если он этого не заслуживал.
Он улыбнулся, напомнив мне о тех днях, когда я находила его очаровательным.
— Почему ты так хорошо относишься к этому?
— Это не так. Втайне я надеюсь, что ты подхватишь действительно неприятные болезни от своей зависимости.
Его челюсть отвисла от моей честности. Я знала, что нехорошо высмеивать чью-то зависимость. Я имею в виду, я действительно знала, что это было ниже, чем низко. Но также было нехорошо бросать подобные разрушительные слова, когда все, что у тебя действительно было — это недостаток верности и проблемы с удержанием её в штанах.
— Но я также деловая женщина, и я вижу преимущества совместной работы и продолжения нашего общего проекта. Куда наши отцы хотят пойти с этой точки, это их дело. И если нам в конечном итоге придется работать вместе в будущем… тогда, я думаю, мы перейдем этот мост, когда подойдем к нему. Я могу честно сказать, что я счастлива знать, где мы находимся. И я еще более довольна тем, где мы находимся, — я улыбнулась, и это было на удивление искренне. — И ты можешь сдать кольцо обратно и сэкономить немного денег. Беспроигрышный вариант.
Он поставил бокал с шампанским и наклонился вперед.
— Как бы то ни было, Лола, мне действительно жаль, что я причинил тебе боль.
Впервые с тех пор, как я поймала его, я поверила ему.
— Спасибо. Это… приятно слышать. Но я хочу, чтобы ты знал, что я тоже сожалею. Извини, что не поняла тебя давным-давно. И прости, что затягиваю то, что должно было закончиться давным-давно.
— У нас были хорошие времена, — возразил он, защищаясь.
— Может быть, — признала я. — Во многом благодаря моему блаженному неведению. Так что я не уверена, что ты можешь считать эти воспоминания, — я допила шампанское и встала. — Только не записывай меня в список своих рекомендаций для любых будущих отношений.
Он ухмыльнулся моему мрачному юмору.
— Я поговорю со своим отцом и буду на связи.
— Будь убедителен, Оуэн, — посоветовала я. — Солги, если придётся. Заплати ему. Принуди его. Делай все, что потребуется, потому что я не сдвинусь с места. Между нами всё хорошо и по-настоящему кончено. Твой отец оценит это в долгосрочной перспективе.
Я вышла из ресторана и сразу же написала отцу сообщение, чтобы сообщить ему, что завтрак прошел хорошо, и я была оптимистична, что «Органикс» продолжит работу в соответствии с контрактом. Он ответил, указав свое местоположение, и объяснил, что они с Эдисоном работают в арендованном конференц-зале.
Это был мой отец, весь в делах. Мне все еще нужно было ответить на миллиард электронных писем, поэтому я была благодарна, что взяла свой ноутбук с собой в машину.
Первое, что я сделала, скользнув на водительское сиденье — это включила его и включила воздух. Как кто-то выживал в такую жару?
Второе, что я сделала, это уставилась на свой телефон. Я почувствовала странную силу от того, как прошел мой завтрак без завтрака с Оуэном. После нескольких месяцев ощущения, что у меня нет завершения, что закрытие, возможно, даже не вариант для меня, было приятно прочитать окончание вслух и полностью закрыть эту книгу. Я была лишь наполовину так уверена, как говорила, что смогу работать с ним так же легко, как я предлагала, но со всем этим я разберусь позже.
Мне, вероятно, пришлось бы постоянно принимать решение простить Оуэна до конца моей жизни. И меня это тоже устраивало. Просто до тех пор, пока мне больше никогда не придется вступать с ним в отношения, я приму здоровое решение простить, исцелиться и отпустить. В конце концов. Может быть, иногда после нескольких бутылок вина, но, в конце концов, я бы добралась туда.
Вытащив телефон из сумочки, я уставилась на все маленькие приложения, которые я упорядочила по цвету на домашнем экране. Я уже выпила шампанское, но все равно хотела отпраздновать. И папа вообще не давал мне повода для радости.
Мои пальцы нажали на все кнопки прежде, чем я полностью обдумала это. Мои руки дрожали, когда я прижала телефон к уху.
Он ответил после третьего гудка. Его голос все еще был хриплым со сна. Я представила, как
