Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Подождал, пока Настя разложит составы, а потом предложил:
— Давай, я его раскатаю? Ну, так, чтоб собраться не смог. В тонкий слой. Или возьми из машины пистолет Луки — там стандартные печати. Все проще, чем так...
— Не нужно, я справлюсь, — прошептала Настя, сосредоточенно вычерчивая пентаграмму и про себя костеря свою низкую категорию. Хорошо высшим: достаточно всю сетку в голове представить — и готово. А тут возись, рисуй. — Пистолет — это шум, а в компании с тобой нам лишнего внимания не надо.
Словно в подтверждение ее слов с шоссе донесся звук проезжающего грузовика. Гул мотора приблизился, и на заправку въехала фура с прицепом. Встала неудачно — с того места, где прятались Настя и Егор, кабину оказалось не видно. Хлопнула дверь.
— Начинай, — поторопил Егор. — Если кто-то подойдет, я разберусь.
— Не надо разбираться. Просто напугай. Но не до смерти.
— Сбежит. Вызовет полицию.
— А если умрет — придется будить Луку, потому что второго я точно не осилю, — нашлась с аргументом Настя, шестым чувством понимая, что понятие морали для Егора сейчас — штука расплывчатая. Взывать к его милосердию бесполезно. Не убивать сейчас он может только потому, что на данный момент это рациональнее, чем убить.
Егор равнодушно пожал плечами.
— Смотри сама.
Настя выдохнула, заставила себя забыть про грузовик, водителя и приступила. Воображаемая сетка четко совместилась с начерченной, впитала энергию и закрепилась на покрышке как на якоре. Разговаривать с мертвым она не собиралась, так что подпитывающие вторую форму линии безжалостно убрала. И активировала печать. Сеть налилась энергией неохотно, точно рядом было нечто мешающее. Или некто. Например, Егор. Это ж сколько мощи у Луки, если он с таким магнитом за плечом на Рассохе упокаивать ухитрялся. Или опять во всем виновата Настина низкая квалификация?
Мертвец, вернее клиент, мысленно поправила себя Настя, печать принял и легко пошел во вторую форму. Втянул одежду даже вместе с металлическими молниями, но словно потратился на это сильно — разом исхудал.
Живот впал, как у голодающего, запястья и щиколотки стали тонкие, хрупкие. Зато неожиданно увеличилась нижняя челюсть и по-бульдожьи полезла вперед. Волосы исчезли вместе с одеждой. Веки тоже втянулись, открывая мутные классические бельма.
При желании можно было даже поговорить с ним, да только о чем? Извиниться за то, что убили? Или заставить его просить прощения за нападение? Глупо, бессмысленно, да и жестоко. Мертвый уже мертв и ни в чем не виноват. Память второй формы — это не личность и даже не ее отголосок. Это просто память.
— Сука, — проговорили тонкие губы. Болтать нижняя челюсть не мешала, наоборот, отклячилась, демонстрируя три ряда пластинчатых зубов.
Настя зацепила печать за вторую покрышку, подождала, пока наберет энергии, и схлопнула.
— Сука, — упрямо повторил клиент и попытался сесть.
Бетонный бордюр чуть приподнялся, но сил у покойника было мало — на то, чтобы скинуть с себя прижимающий вес, их не хватило. Клиент повел головой, точно осматриваясь, и выдал еще одно «сука», только уже полное скулежа и ярости: увидел или учуял Егора.
Тот невозмутимо продолжал сидеть на блоке, придавливая клиента к земле.
— Усиль печать и схлопни еще раз, — предложил он.
— А если не выйдет?
Тут до Насти дошла простая истина, что если упокоить продавца она не сможет, то он вывернется, и тогда придется разбираться уже с третьей формой. При этом будить Луку и ставить его перед фактом, что некромантку Князеву даже на час нельзя оставить, чтобы она не наворотила дел.
И то ли от стыда, то ли от злости на саму себя получилось влить в печать энергии в обход этой черной впитывающей все в себя дыры, которую представлял собой Егор. Сеть стала ярче, завибрировала, и Настя решительно и четко закрыла вторую покрышку, давая печати сработать на полную — разорвать связи, заставляющие мертвую материю шевелиться и помнить, а потом и вовсе перекрыть ей все пути получения энергии. Выжечь.
Клиент выгнулся и покорно вывернулся в четвертую форму. Правда, одежда так и осталась внутри, но мертвец снова стал похож на себя — дурацкая бородка, родинки и четкие следы уколов на обеих руках.
— Хорошо для седьмой, — снисходительно похвалил Егор.
— А у самого-то какая была? — обиделась Настя, которая только что не только выше головы прыгнула, но и в прыжке крестиком розу вышила. Конечно, не будь у клиента на ногах бетонного блока, дело могло по-другому закончиться, но все-таки...
— Пятая, но без подтверждения.
— А почему?
— Не успел, — обрубил Егор. — Жди здесь.
Легко поднял бордюр, аккуратно отложил в сторону, подхватил тело на плечо и скрылся в подлеске.
Настя, наконец вспомнив про грузовик, осторожно выглянула из-за баков, но заправка пустовала — наверное, водитель не дозвался продавца и уехал, а она не услышала, увлеченная работой.
К машине вернулись в молчании. Егор тихо открыл водительскую дверь, осторожно подхватил Луку на руки, точно ребенка, и переложил на заднее сиденье. Тот даже не проснулся, только замычал недовольно.
Егор кивнул Насте на руль.
— Он еще долго будет спать, а нам надо отсюда убираться. Сейчас пустую заправку пару раз ограбят, но потом найдется кто-то совестливый, и приедут менты.
— Хорошо, — согласилась Настя и забралась на непривычно высокое водительское место.
Егор уселся рядом, на пассажирское, и опустил солнцезащитный козырек, чтоб поменьше светить в лобовом остатками анатомии третьей формы.
— Расскажешь, как ты умер? — тихо спросила Настя, выворачивая с обочины. — И откуда знаешь Луку?
— Тебе любопытно? — Егор прищурился, как показалось Насте, с раздражением.
— Да. Хочу понять, чего от вас ожидать. И от него. И от тебя. Особенно после того, как мы разберемся с тем, что натворил Павел.
— А сама как думаешь?
— Чтобы хоть что-то думать и делать выводы, надо понимать. А чтобы понимать — надо знать. А вы ничего не рассказываете, только пялитесь друг на друга как два сыча и молчите. Так что рассказывай. То, что помнишь сам. Память у тебя идеальная, я знаю.
После долгой паузы Егор всё-таки заговорил, скупо роняя слова. Рассказывал ровно, точно не он умирал там на Раевском от шока и потери крови, а кто-то другой, посторонний.
Настя сбавила скорость, слушая, и до Ельска они ползли улиткой. Как только стали видны крыши пятиэтажек и две шахтные трубы, свернули на грунтовый проселок, объехали гигантскую лужу и остановились.
Настя достала прихваченный с заправки пирожок. Аппетит возвращался.
— Думаешь, Лука виноват в твоей смерти?
— Не думаю. Знаю. Третья форма всегда определяет своего убийцу. Он горячее, жарче. Его хочется убить.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
