слово… Это как оживший сон. Исполнившееся новогоднее желание.
— Подожди пока с желаниями, — он примирительно обнял ее, ставя точку — точнее, точку с запятой — в этом непростом для обоих разговоре. — Вот когда часы пробьют двенадцать, сможешь загадывать с полным правом!
— Я не знаю, как теперь смогу без тебя, — шепотом призналась Динка, закрыв глаза.
— Может быть, и не придется… мочь, — подбодрил он. — Я что-нибудь обязательно придумаю. Мы еще все обговорим, выход обязательно найдется, хоть какой-нибудь… главное — сделать первый шаг в нужном направлении.
Макар видел, что она верит ему. Очень хочет поверить!
— Ну ладно, — чтобы сбить пафос момента, улыбнулся он. — Давай показывай, где тут у вас чердак и елочные игрушки. Кстати, это одна из моих тайных сексуальных фантазий — заняться сексом на чердаке…
— Дурак, — засмеялась Динка, — там холодно зимой, чердак же не отапливается!
— А мы будем в шубах и валенках, — подмигнул он.
— И на лыжах, — подхватила она. — Как там в старом анекдоте было? «В гамаке и стоя!»[19]
— У-у, да ты извращенка, оказывается — до этого даже я не додумался! — он шутливо ущипнул ее за бок, уже снова заводясь, дурея как ненормальный от ее запаха, от распахнутых в веселом удивлении огромных глаз, от приоткрытых зовущих губ…
…Это действительно получился очень уютный, домашний, тихий и спокойный Новый год.
В четыре руки они дружно и слаженно наряжали елку в гостиной, а отец, перенесенный из своей комнаты, полулежал в кресле, обложенный со всех сторон подушками, и благосклонно пялился в экран телевизора, где Женя Лукашин в миллионный раз пел свое фирменное «Если у вас нету тети», Ипполит лез в ванну в шапке и пальто, а красивая грустная Надя говорила: «Новогодняя ночь кончилась, и все встает на свои места».[20]
Доставка еды приехала вовремя, и им осталось только разложить все эти судочки и контейнеры с салатами, нарезками, десертами и горячим. Динка задумчиво взяла один мандарин, поднесла его к носу, вдохнула горьковатый цитрусовый аромат… и перевела чуть смущенный взгляд на Макара. Он сразу понял, о чем она только что подумала, и улыбнулся: значит, она тоже ничего не забыла.
Отец заснул рано, еще до полуночи, прямо в кресле — видно, что утомился от обилия дневных впечатлений. Вел он себя вполне пристойно, не сказал Динке за весь вечер ни единого грубого слова и даже выдавил из себя что-то вроде: «С наступающим…» Макар время от времени ловил на себе его внимательный испытывающий взгляд — например, когда брал Динку за руку или что-то рассказывал, наклонившись к ее уху и приобнимая — но старался не обращать внимания. Пусть себе пялится, сыч.
Когда папаша уснул, Макар транспортировал его обратно в спальню, а они с Динкой продолжили провожать старый и встречать новый год вдвоем. И это было по-настоящему идеально!
Макар вручил ей свой подарок — серебряную подвеску с янтарным кулоном. Еще покупая его, он знал, как соблазнительно будет смотреться этот кулон на ее бархатистой коже… А Динка разыскала-таки связанный ею десять лет назад шарф! Он действительно был кошмарным — неровные петли, погрешности в узоре, вырвиглазное сочетание цветов… Но для Макара этот подарок стал лучшим в его жизни. Может быть, если бы Динка успела подарить его еще тогда, в его восемнадцатый день рождения… все у них в жизни сложилось бы по-другому.
Под бой курантов они оба, не сговариваясь, загадали желание — хоть и смущались немного своего инфантильного поведения. Макар даже плеснул себе шампанского, иначе не сработало бы — ровно на глоток. Они выпили, пристально и многозначительно глядя друг другу в глаза, поцеловались… Что загадала Динка, Макар мог только догадываться. Он же, естественно, загадал себе — ее.
А потом была волшебная ночь — их ночь — в Динкиной комнате. Они занимались любовью так страстно и самозабвенно, словно прощались навсегда, хотя у Макара еще было несколько дней до возвращения в Москву. Но горьковатый привкус грусти и предстоящей разлуки ощущался весьма отчетливо…
Динка заснула в пятом часу утра, а он все никак не мог успокоиться. Гладил ее по волосам, любовался выражением ее лица, ловил слабые отблески ее улыбки — что-то ей снилось сейчас, какие волшебные сны посещали ее в эту самую прекрасную ночь в году, какие ангелы слетали к ней с неба?..
Наконец он понял, что ему нужно глотнуть свежего воздуха. Слишком взбудораженным он сейчас был, слишком влюбленным, слишком зависимым… Надо было привести мысли и чувства в порядок.
Стараясь не шуметь, Макар быстро оделся, выскользнул из комнаты и тихонько прикрыл за собой дверь. Сдернул свою куртку с вешалки, обмотал шею подаренным шарфом и уже через мгновение оказался на улице.
Снаружи все еще праздновали. Где-то грохотали залпы салютов, раздавались взрывы хохота, откуда-то доносилось нестройное пение и музыка…
Макар открыл калитку и задумчиво двинулся по тротуару, стараясь успокоиться и расслабиться. На улице было людно и весело, а он просто бесцельно шел, погруженный в себя, и ничего не замечал вокруг. Шел до тех пор, пока его не окликнул женский голос.
* * *
Уже минут пятнадцать-двадцать спустя, сидя за барной стойкой, Макар испытал самое настоящее дежавю. Те же декорации, то же время суток, та же спутница — снова, как и десять лет назад…
Тетю Иру невозможно было не узнать. Да впрочем, она мало изменилась с тех пор. Разве что краски на лице стало еще больше, потяжелел и обвис подбородок, и вообще вся она как-то обрюзгла и расползлась. Сколько ей сейчас лет, интересно? Да уж явно за полтос. Впрочем, боевой раскрас и кричащая манера одеваться свидетельствовали о том, что в душе тетя Ира по-прежнему оставалась все той же инфантильной особой, навсегда застрявшей в девяностых и верившей, что время над ней не властно.
Она тоже сразу узнала Макара, когда он попался ей навстречу. Точнее, она узнала его первой — сам он прошел бы мимо, глубоко погруженный в свои мысли, но тете Ире зачем-то вздумалось его окликнуть. Оказалось, она встречала Новый год у приятелей, а сейчас возвращалась домой, но при виде старого знакомого в душе у нее вдруг вспыхнула ностальгия, и она снова — как и десять лет назад — уломала его зайти в бар.
Случайно или нет, но это был все тот же бар «Гаванские ночи», в котором они сидели с тетей Ирой целое десятилетие назад. Макар, конечно, не помнил всего в деталях, но, кажется, интерьер там практически не изменился. И
