толстая, неопрятная баба. — Бейте проклятую, бейте!
— Бейте тварь поганую! — испуганно заорал Нобрах. — Ах ты ж, паскуда! Притворялася хорошею, а сама вона как?! Давите ее! Сжечь ведьму!
— Сжечь! — поддержали его посетители.
Кейсара чуть не описалась от ужаса, глядя, как нормальные еще мгновение назад люди превратились в каких-то чудовищ, похватали кто стул, кто пустую бутылку, кто пустое блюдо и направились к ней с вполне определенными целями. Морды перекошенные, злобные, потрясают кулаками, плюются, орут что-то нецензурное, угрожают. Да что же это такое, а?! Значит, ему можно было насиловать, а ей защищаться — нельзя? Как же так?..
— А ну оставили девчуху в покое! — заставил горожан умолкнуть чей-то хриплый голос.
Перед Кейсарой встал до того тихо пивший дорогое вино в углу наемник в черненой кольчуге, что говорило о его немалом богатстве, такие кольчуги стоили целое состояние. Высокий мужчина с шрамом на левой щеке прикрыл девочку собой и поигрывал незнамо когда извлеченными из ножен двумя слегка изогнутыми мечами.
— Я вас всех легко могу на фарш посечь, — продолжил он. — Глядите мне. Полезете — пожалеете.
— Зачем она тебе? — набрался мужества Нобрах. — Она ж мужика ни за что порешила!
— Ни за что? — изумился наемник. — Да ты совсем охренел! Он ее снасильничать хотел, да еще и так мерзко, — он брезгливо скривился, — так что причина у девчухи была, еще какая. Так что заткнись!
— Он заплатил! — возопил трактирщик. — Значит, не насильничал!
— Кому заплатил? Тебе, сволочь? А она на это соглашалась? Ни хрена! Видал я, как плакала и дрожала.
— Да все они, дуры, поначалу дрожат и плачут, а потом только давай. Ничо б с ею не сталося, коли б отсосала! Она мне денег должна, я кредиторам ее батьки долг уплатил, чтоб в бордель не продали!
— Сколько? — столь же брезгливо поинтересовался наемник.
— Тридцать серебряных еще осталось, — трактирщик, решив нажиться на добреньком простофиле, втрое увеличил сумму долга девочки.
— Вот тебе золотой, и отстань от нее, — высокий швырнул ему прямо в лицо монету.
— Но она ж ведьма! — возопил Нобрах, однако брошенную монету поймал и попробовал на зуб.
— И что? — неприятно осклабился наемник. — Мой наниматель таких ищет и хорошо за них платит. Пойдешь в ученики к чародею, девчуха? Кормить будут сытно и гадостей заставлять делать не станут.
— Пойду! — решительно заявила Кейсара, когда до нее дошло, что предлагает этот человек.
Терять ей было совершенно нечего, а тем более не хотелось на костер. К тому же, выучившись, став чародейкой, можно будет вернуться в Лирхам и отплатить этим вот за все хорошее. Надо же, ни один не вступился десятилетнюю девочку, с которой собрались сотворить мерзость. Ничего, со временем она им воздаст по заслугам. Запомнит каждого и всем воздаст.
— Я ведь вернусь по твою шкуру, Нобрах... — повернулась к тому Кейсара, с удовольствием наблюдая, как лицо трактирщика медленно бледнеет. — И ты узнаешь, что такое ад, тварь поганая...
— Так и надо, девчуха! — одобрительно хохотнул наемник. — Молодец! Гнид, которые позволяют детей насиловать, надо давить! Чего смотрите? Ни у одного совесть даже не шевельнулась, нет? А если б это кого-то из вас дочка была, а? Нечто ж вы совсем не люди, а? Совсем гнидами стали?
Горожане подавленно молчали, вспоминая родителей Кейсары, которых многие из них хорошо знали, а кое-кто даже считал приятелями. Сами ведь вполне могли отправиться с тем злосчастным караваном проводниками, если бы Дират с Лайгарой первыми не нанялись. Так что их дети тоже вполне могли осиротеть и оказаться во власти жадного трактирщика.
— Ты это, малая... — шагнул вперед кузнец. — Прости, что не вступился... Не держи зла...
— На тебя, дядя Хайрам, я зла и так не держу, помню, как ты в первые дни после того, как как я улице оказалась, меня подкармливал, — ясным взором посмотрела на него девочка. — А вот ростовщики...
Она так улыбнулась представителю оных, лысому Алиму, что тот чуть на месте не обделался, решив завтра же бежать из городка, чтобы колдовская тварь после того, как вернется, его не нашла. О том же самом задумался и трактирщик, обещание мести перепугало его до дрожи в коленках. Знал бы он, что мелкая тварь — колдунья, десятой дорогой обходил бы. Надо же, озлилась на то, что ее хотели, как бабу попользовать. Бедного мужика убила ни за что, ни про что! Бедолага всего лишь хотел с ней сделать то, что с ними всеми делать надо. Какая сука! Сжечь бы ее, да наемник этот поганый влез, все испортил, паскуда шрамомордая. А тварь ведь и в самом деле выучится и вернется! Злопамятная, похоже...
— Пошли отсюда, девчуха! — наемник повел одним из мечей, и горожане тут же расступились, освобождая дорогу, попадать под удар первым никому из них не хотелось. — Зовут-то как?
— Кейсара.
— А меня Эстан.
Как оказалось, у наемника имелся конь — величайшая редкость в Дэлоуэ, слишком уж мало их было и слишком дорого они стоили. Чуть ли не на вес серебра. Он усадил девочку перед собой в седло и покинул Лирхар, оставив позади растерянных горожан.
К вечеру Эстан добрался до Наро, а там, справившись у привратника богатого дома, Кейсара в родном городишке таких роскошных и не видала никогда, отправился в речной порт. Точнее, в один из таковых, их здесь было четыре. Наниматель находился в самом восточном и был чем-то сильно занят, поэтому велел отправлять всех посланцев к нему.
Наемнику с девочкой пришлось довольно долго блуждать по огромному порту, прежде чем очередной грузчик не указал им на стоящего на помосте высокого человека с ястребиным профилем и янтарными глазами, яростно отчитывавшего трех мужчин, склонивших перед ним скрытые глубокими капюшонами головы.
— Где результат, идиоты недоделанные?! — закончил незнакомец свой монолог.
— Учитель, — попытался оправдаться один из капюшонников, переступив с ноги на ногу, после чего Кейсара с изумлением поняла, что у него не человеческие ноги, а козлиные копыта, — мы опросили всех в четырех портах, но его никто не видел. Также были отправлены почтовые птицы в селения выше по течению, наши люди осмотрели все идущие к Лиатхану суда с каютами, но этой теймарской сволочи нигде нет! Может, он ушел
