— Макаров! Обалдеть! Все что мы о нем знаем, никак не вяжется с его сегодняшним поведением. Я не слышала, чтобы он марал руки об кого-то. Хотя, по большому счету, о нем в принципе мало кто, чего знает. Если так-то разобраться.
— Только то, что он бабник, — съязвила я.
— Может быть он изменился? Женьк, я могу быть не права, но то, что он целовал другую, ни о чем не говорит.
— Не говорит? Зой… — попыталась ее прервать.
— Погоди. Ну сама подумай. Ты же его сама оставила. Так чего ж ты хотела?
— Но, чтобы так быстро… — растерянно пробормотала я.
— Жень, ты ведь даже не поговорила с ним. Почему, ну скажи мне, почему ты считаешь, что имеешь право принимать решение за вас двоих? И прежде, чем ты налетишь на меня, озвучу свое мнение: ты ему совершенно точно нравишься, иначе он не стал бы бить Федорова. Мой тебе совет: не тупи, поговори с ним, — с этими словами она встала и вышла из комнаты.
В голове футбольные болельщики двух команд скандировали свои речевки, выкрикивали, кричали, перебивали — творился сущий хаос. Я, Богдан, Петя, девушка из клуба… Но вот становится тише, еще тише, еще… И я понимаю, что во мне настойчиво растет вера в то, что, действительно, ревновал, что, действительно, нужна ему. Я и только я.
В этот момент я не хотела думать о Ливановой, готова была наплевать на окружение и на их мнение. В конце концов только от нас зависит, какие будут взаимоотношения и будут ли они в принципе. Стоп! Помолвка. И это слово остановило мой вдохновляющий внутренний монолог. Помолвка. У них помолвка. И я вновь рухнула, разбившись оземь. Будто только-только прорезающиеся крылья оборвали одним движением руки.
— Нет, Зой, — качая головой, обратилась я к девушке, как только она вернулась. — Разговор ничего не поменяет.
— Это еще почему?
— У него через пару дней помолвка.
— Мда, — спустя мгновение изрекла она.
— Мда, — вторила я.
В понедельник я не встретила его в универе, как и не было его автомобиля. Слух о драке в клубе заполонил коридоры заведения, как пчелы улий. То тут, то там слышались фамилии Макаров и Федоров. Меня из этой цепочки, слава богу, исключили. Все гадали, из-за чего это произошло. Версий было немало, одна интересней другой. Но ни одна не попадала в точку. И, действительно, кто бы мог подумать, что парни не поделили провинциалку. Смешно. Слушая домыслы, я даже сама стала сомневаться, что наши выводы с Зоей верны.
Прошло три дня с того злополучного вечера в клубе, а он все не объявлялся. Я переживала. Все ли с ним в порядке? Может, ему понадобилась медицинская помощь? Выяснить было не у кого.
С Петей я поговорила на следующий день, принесла извинения, объяснив свое поведение алкоголем. Хотя мой мозг тогда был трезв, как никогда. Но об этом ему знать не обязательно. Федоров пожурил меня за излишнее злоупотребление и за то, что обнадежила. Но раздувать что-то немыслимое не стал.
А к субботе я уже готова была взять такси и поехать к Богдану. Но сдержалась.
— Жень, у тебя за седьмым столом посетители, — обратилась ко мне Катя, подлетая с заказом к стойке.
А я и не заметила, как вошли люди. Я в принципе последнее время рассеянная. Постоянно бродящие мысли не дают мне шанса на то, чтобы сосредоточиться.
Я киваю, нацепляю фирменную улыбку и плетусь к столу принимать заказ. Не дойдя двух шагов, замираю.
— Опять ты? — презрительно подняв бровь, на меня смотрит Ливанова. — Тут что, другой прислуги нет?
Я молча перевожу взгляд на человека напротив, но он что-то увлеченно рассматривает в телефоне, не поднимая головы. Жадно разглядываю лицо Богдана. Слава богу, с ним все в порядке. Жив и невредим. Не считая ссадины на скуле, да разбитой губы.
— Добрый вечер, — игнорирую реплику девушки, приветствуя их чуть дрогнувшим голосом. — Что будете заказывать?
— Ну раз так, — вздыхает Ливанова и берет меню, а я непроизвольно бросаю взгляд на ее руки. А точнее на безымянный палец, где по моим данным должно уже красоваться кольцо в честь помолвки. Но там пусто. Недоуменно хмурюсь, но любопытство берет верх. Не успев его укротить, я открываю рот и, будто, со стороны слышу свой вопрос:
— Вас можно поздравить?
Вижу, как Ливанова переворачивает страницу, а ее рука внезапно зависает. Потом она поднимает глаза на Богдана. Тот хмурится, наконец-то отлипает от телефона и недоуменно смотрит на меня.
— С чем поздравить?
— Она про мой день рождения, — тут же оживает Милана, протягивает руку через стол и накрывает ладонь Макарова.
А я вновь обращаю внимание, что кольца нет. Ни у него, ни у нее.
— А где кольца? — выдает мой воспаленный мозг, прежде, чем успеваю захлопнуть рот.
Богдан убирает свою руку из под ладони Ливановой, кладет телефон на стол, откидывается на спинку кресла и внимательно смотрит на меня.
— Какие кольца?
Я молча перевожу взгляд с одного на другого: Богдан — Милана, Милана — Богдан.
— Слушай, у нас не так много времени, — встревает девушка. — Принеси мне улунг, и у вас есть такие…
Но я ее не слушаю. И даже блокнот с ручкой не поднимаю для записи, а в упор смотрю на Богдана.
Он не отводит своих глаз от моих и вновь тихо повторяет вопрос:
— Женя, я спрашиваю, какие кольца?
— На помолвку.
Я разучилась строить предложения. Я могу говорить только отрывками. Я не моргаю, и по-моему, даже не дышу.
— Таааак, — тянет он и переводит взгляд на Милану. — Поведаешь?
— Что поведаешь? Откуда я знаю, что у этой в башке? — огрызается она. — Ты заказ принимать будешь или мне администратора позвать?
Я молчу, но по-прежнему продолжаю чего-то ждать. Богдан раздраженно выдыхает.
— Ливанова, что здесь происходит?
— Дан, ты кого слушаешь? — насмешливо говорит она. — Очередную шлюшку, что хочет обосноваться в твоей постели?
— За базаром следи, — тихо проговорил.
— Да? А разве не так ты отзываешься о таких, как она? — подавшись вперед, продолжает переть Милана.
