Мать рассказывала Зине, что бабка Анфиса как-то проговорилась ей про наследство. Правда, там мутная история была, и вроде как наследство то в другом мире. Но это мама списывала на бабкину придурь, та всегда жила замкнуто. Зато дом у нее был справный, крепкий, и по всему видно, что бабка была при деньгах. Вот мама и считала, что богатство она где-то в доме прячет.
Но стоило заикнуться, мол дай, видишь, трудно, двоих дочерей поднимать надо, бабка наотрез отказалась. Ни отцу с матерью, ни ей, Зинаиде. Рожей, они, видите ли, ей не вышли. Все Инке, сестре ее старшей.
Зина ее терпеть не могла еще и потому, что стоило ей на парня посмотреть, так Инка тут как тут. Из кожи вон лезть, лишь бы отбить ее парня. Ну ничего, от мужа своего она сестрицу-то, хищницу, отвадила. Уехала та в Москву, и скатертью ей дорога. Ни видеть ее, ни вспоминать, не было желания.
И все бы хорошо, но бабка плоха стала, просила Инну к ней позвать.
А вот шиш!
Мама так и сказала. Ладно, так и быть, их с отцом бабка обделила в завещании, но внучкам по закону не имеет права, наследство в равных долях. Но предупредила Зину:
— Ты, на всякий случай, первая в дом бабкин не входи. Мало ли, какую подлянку Анфиса могла перед смертью учудить. Пусть Инна. А вы с Владиком потом зайдете. И не забудь хорошенько все углы обыскать, у нее там должно быть. Найдите.
Инна все так и сделала.
А только смысл?
Инка и тут все испортить умудрилась! Стоило ей в дом войти, там как рвануло что-то, дом такой крепкий стоял, а тут расселся трещинами. Опять Инка все испортила!
Да еще и смылась. Когда они с Владиком заглянули, в доме уже никого не было. И куда сестрица успела рвануть, через окно, через потайную дверь, неизвестно. Но она-то, наверное, нашла и забрала бабкины деньги. А иначе, с чего бы ей исчезать так поспешно со всех радаров? Ясное дело, делиться не хотела. У, гадина!
Но ведь это еще не все.
С тех пор вообще все наперекосяк пошло. С мамой Зина вконец рассорилась, от нее ушел Владик, и с работы ее поперли. Куда теперь деваться?!
Так ей обидно стало. Вспомнила Зина то проклятое бабкино наследство. Все ж с него началось. Ведьма старая, не могла нормально, по-людски, им деньгами дать?
Долго доходила, но однажды Зина плюнула на все и рванула в ту деревню. А дом бабкин одни развалины, еще больше просел и покосился. Дверь висит на петлях. Зашла она внутрь, встала посреди комнаты и крикнула:
— Ну, что, старая ведьма! ГДЕ ТВОЕ НАСЛЕДСТВО?!
И тут…
За спиной резко хлопнула входная дверь, а Зину смело и закрутило. И как будто какой-то поток силы ударил ей в грудь, выталкивая ее за границы реальности в темноту. И вдруг в этой темноте перед внутренним взором стали вспыхивать удивительно яркие картины. Она взлетела и разом увидела все вокруг. И на земле, и под землей, каждую травинку! Такое Зина видела только в кино про ведьм. Как будто она одна из них!
А потом это разом оборвалось, словно ее выключили.
Приходила она в себя медленно.
В голове муть, во рту мерзко, как после хорошей попойки. И глаза было трудно разлепить. Последнее, что она помнила, это как заходила в бабкин дом, а потом ее, кажется, обо что-то приложило головой.
Иначе откуда это средневековые галлюцинации?
Она пришла в себя в каком-то каменном подвале, заставленном БДСМ-приспособлениями. А над ней нависал безумно сексуальный мрачный красавец. Зина аж задохнулась.
Мужчина был потрясающе хорош. Он как будто сошел со страниц женского фэнтези. Эта его суровая серая одежда с капюшоном, как у инквизитора. Широкие плечи и сильные руки. Длинные светлые волосы, горящие ледяным огнем светло-голубые глаза. Бледная кожа и яркие твердые губы…
Губы мужчины приоткрылись. Он оглядел ее всю таким взглядом, что Зине захотелось то ли прикрыться, то ли сразу же ему отдаться, и спросил стальным голосом:
— Ты кто?
О… Она слегка прочистила горло и сказала:
— Я? Ведьма.
Конец
