— Тихо, — шикнула черепу в ответ.
— У меня сестра младшая есть — она умеет вещи находить потерянные, — негромко и всё ещё с опаской рассказал Маркиш. — И наши друзья тоже захотят работать. Мы не ленивые. Мы бы и в городе работали или ещё где, но нас не берёт никто…
— Ну вот… — заворчал Гарри. — Он всю банду теперь притащит за собой.
— И много вас? — немного уныло поинтересовалась у Маркиша.
— Я, сестра моя, три моих друга и ещё одна девочка. И драконица. Она болеет, и моя сестра за ней ухаживает.
— Драконица? — чуть не взвизгнул Гарри. — Нам только ещё драконицы не хватало. Меня от Перри тошнит, а их самки ещё ужаснее по характеру…
— Гарри! — одёрнула я его.
Потом вздохнула, сдавила переносицу, понимая, что прибавлю Тёрнеру новых забот…
А с другой стороны — он лицо служебное, вот пусть и помогает попавшим в трудную ситуацию несчастным детям и одному дракону, точнее драконице.
— Давай сделаем так, — заговорила я. — Сначала я сейчас куплю тебе одежду, потому что мне не нравится, что ты только в одних штанах. Совсем непрезентабельный вид у такого симпатичного мальчика.
На Маркише и правда, не было ни рубашки, ни обуви. Только грязные и заношенные до дыр, больше похожие на убитую в ноль половую тряпку, брюки.
— Потом покормлю тебя в одном кафе, где мне понравилась еда и обслуживание. Купим еды и одежды, какой скажешь всей твоей компании, и отправимся к вам домой знакомиться.
— А что потом? — спросил он. — Вдруг вы меня обмануть хотите? Вдруг, никакой работы не предложите, а просто заманиваете, чтобы потом с нами что-то сделать?
В его глазах промелькнула тень ужаса. Детское лицо ожесточилось, и он снова ощетинился.
— В смысле что-то сделать? — опешила я от его мыслей.
Он набычился, и явно не собирался верить в мои добрые намерения.
— Не надо мне ничего. И сестре с друзьями ничего не надо. Я хочу уйти.
Гарри вздохнул и посмотрел на меня понимающе.
— Знаю, что не сможешь потом нормально жить, если не поможешь, — сказал он.
— Да.
Потом сказала Маркишу.
— Если клятву дам, что не имею дурных намерений в отношении тебя, твоей сестры, друзей и драконицы, — поверишь?
— А вы какой маг?
— Она хуже, чем маг, — засмеялся Гарри и сверкнул глазами, обращаясь к мальчишке. — Оливия Чантервиль — ведьма!
Что ж, клятву я дала. Не скажу, что мальчишка тут же полностью мне доверил свою судьбу, но купить ему и его окружению одежду, позволил.
Когда мы пришли в то самое кафе, где мне очень понравилось, он ел так, будто с самого рождения не имел ни единой крошки во рту.
К слову о кафе.
— Гарри, ты смотри-ка, а они, кажется, процветают, — заметила я некоторые изменения.
— Ещё, — улыбнулся череп. — Ты же им удачи пожелала.
* * *
Дети, что живут на улице — другие.
Они не знают по именам власть имущих. Им неизвестны значения многих слов. Они не образованны, но они совсем не глупы. Их учит всему улица.
Они — изгои, чужие и люди стараются не замечать их.
У этих детей другая мораль и им приходится выживать самим, любыми способами.
— Это наш дом. Я сам нашёл это место и отвоевал у других, — гордо проговорил Маркиш, впуская меня и Гарри в подвал заброшенного, практически развалившегося до фундамента дома.
Сам дом находился в таком районе города, которые предпочитают не замечать власти. Словно город в городе — только пугающий, грязный, вонючий…
Дверь в подвал завешена ржавой сеткой.
В подвале мерцает слабый светильник.
За импровизированным столом на каких-то мешках сидят дети.
Господи! Это ведь реально дети, не подростки. Двум девочкам не больше пяти-шести лет. А мальчишки — ровесники Маркиша или помладше.
Они как зверята, тут же повели носами, учуяв запах еды, которую мы несли в бумажных пакетах.
— Ох, мать… — прошептал Гарри. — В этом месте сразу умирает всякая надежда…
— Маркиш… — заговорили ребята. — Кто это?..
— Что ты натворил?
— Кого привёл к нам?
— Она ведьма, — авторитетно сказал Маркиш. — Она за нас. В детдом не вернёт. Работу нам дать хочет и платить пообещала.
— И кажется мне, ещё и дом придётся им дать, — мрачно сказал Гарри.
— У нас много комнат, — вздохнула я.
— Тёрнер так «обрадуется», — горько усмехнулся фамильяр. — Особенно вон той драконице…
В углу, на груде тряпья и ещё какого-то хлама, лежала пушистая угольно-чёрная карликовая драконица. И по тому, как она часто-часто дышала — она действительно, была больна или ранена.
* * *
Джон Тёрнер
— Джон, я серьёзно, — причитал Перри, — ты слишком много взваливаешь на себя… Возишься с проблемами этой иномирянки, будто у нас своих проблем нет! Тебе, вон, королевской семье нужно помочь, а не детей пожирателей спасать и бежать по первому зову Оливии.
— Перри, умолкни, — проговорил беззлобно. — Пожиратели — народ суровый, кому-то может, кажется, что чудовищный, хотя это не так, а ещё разумный и владеет редкими минералами, которые могут помочь в разрешении проблемы принца.
— Мне кажется, это просто причина, которую ты сам себе придумал, — проворчал дракон. — Я же чувствую тебя, мой друг… В твоей душе чувства красноречивые, Джон. И в голове бродят совсем не те мысли… Ты ведь всё время о ней думаешь, а не о заботах королевской семьи.
Вздохнул и тряхнул головой. Иногда мой фамильяр выводил меня из себя, но не там, что много говорил, а тем, что говорил правду — ту, которую я сам от себя скрываю и гоню прочь.
— Перри, не нужно лишних слов, — сказал твёрдо, — я сама буду решать, чем заниматься, когда заниматься и по какому зову мчаться. Ясно?
Дракон фыркнул и свернулся клубком в своём излюбленном кресле.
— Да понял я, понял, что ты по уши увяз в нежных чувствах к этой злючке.
— Она злится, потому что я веду себя с ней соответствующе, — пояснил другу.
— Угу… потому что боишься своих чувств, — снова фыркнул этот несносный дракон.
— Не своих, — ответил я.
Дракон удивлённо шевельнул ушами и вскинул на меня морду.
— Джон! А кого ты на самом деле любишь? Оливию, что живёт здесь и сейчас? Или ту, что ушла вслед за Николасом?
Поднялся со своего кресла и подошёл к камину. Подбросил голодному огню пару поленьев. Потом налил себе крепкого напитка цвета янтаря, сделал один большой глоток и, выдохнув, горько ответил:
