Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
– Уверяю вас, никакой похабщины, сплошная высокая мода.
Девушка обреченно закрыла глаза и повиновалась, а спустя минуту подол сарафана уже свисал четырьмя отдельными лоскутами, которые Лис любовно связывал между собой по два.
– Жаль, конечно, бабулину обновку, да что поделаешь, не пехом же телепать из-за этого сарафана. Вот, прошу вас, мисс, прекрасная юбка-брюки.
– Еще один вопрос, Лис, как мы будем объяснять появление Элен в лагере?
– Вальдар, ты меня утомил. Ты шо, Британская энциклопедия, кому-то что-то объяснять? Где взял, где взял? Нашел. Посадим в обозе в мой возок и посмотрим, какая падла сунется спрашивать.
– Пожалуй, ты прав, – усмехнулся я. – Что ж, в диких нравах тоже есть свой резон.
– Милорд Вальдар, – негромко позвала меня Элен. – Я бы хотела поговорить с вами.
Я посмотрел на Лиса, тот понятливо кивнул и дал шпоры своему коню, вырываясь вперед. Некоторое время мы скакали молча, видимо, моя спутница подбирала слова для начала разговора, не решаясь высказать что-то сокровенное. Мне не хотелось торопить ее. Подобное молчание не может быть вызвано обычным кокетством.
– Я хотела сказать вам, – начала она и вновь замолчала. – Я хотела сказать, что очень благодарна за все. Вы так много сделали для меня.
– Что-то не так? – произнес я, давая возможность герцогине начать говорить о том, что ее действительно тревожило.
– Понимаете, – вздохнула она. – Вы очень любезный, очень достойный кавалер, и Элизабет Чедлэй, та Элизабет Чедлэй, которой я была полтора месяца назад, действительно искренне полюбила вас. И я, поверьте, я тоже испытываю к вам самые нежные чувства. Но дело в том, что теперь я обрела не только свое прежнее имя, но и прежнюю жизнь. А здесь, в этой жизни, у меня есть определенные обязательства.
Я отвернулся, чтобы скрыть усмешку. Скорее всего обязательства были каким-нибудь юным студиозом, бедным как церковная мышь и пылким, словно мифическая саламандра. Не может быть, чтобы у такой красивой юной особы не оказалось подобного ухажера. Они есть всегда, большеглазые придурки с манной кашей в голове, взывающие к Луне и грозящие продать душу дьяволу за один благосклонный взгляд. Впрочем, что это я, это может быть вполне достойный джентльмен, способный составить счастье прекрасной девушки, особенно с таким капиталом. Да черт возьми, что ж такое, к чему вся эта дурацкая ревность? Я сам-то что могу ей дать? Не сегодня-завтра, подобно джинну из бутылки, на дороге возникнет Джозеф Рассел и прикажет нам с Лисом сворачивать свои дела и убираться вон из этого мира. У меня, знаете ли, тоже в той жизни есть некоторые обязательства – одних счетов, поди, полный ящик. Но все же, все же, все же... Мне крайне редко нравились воздыхатели любимых женщин. Такая, знаете ли, беда.
– Я прошу вас, дайте мне время разобраться в своих чувствах, время оглядеться в этой жизни.
– О чем речь, – усмехнулся я. – Сколько вам будет угодно.
– Конечно, после того, что было, между нами на русалочьей поляне мне было бы странно просить вас стать мне братом. Хотя бы пока. Но...
– Как скажете, сударыня, – перебил я Элен. – Все будет так, как вы пожелаете.
– О, благодарю вас, милорд. Я не сомневалась в вашем благородстве.
– Пустое, – отмахнулся я. – Мы с Лисом довезем вас до Казани, там находятся ваши слуги и карета. А пока мы постараемся вас устроить как можно удобнее в повозке пугачевского обоза, и, я надеюсь, вы не выдадите своего инкогнито.
– Пугачевского обоза? – недоуменно переспросила Элен Фиц-Урс.
– Да. Моя миссия прошла успешно. Пугачев согласился на переговоры с Екатериной...
– Я не сомневалась в вас. Вы всегда добиваетесь своего.
Я грустно улыбнулся – знать бы, что здесь свое.
Мы приближались все ближе и ближе к Волге. Уже носились над нашими головами прожорливые чайки, готовые отвлечься от рыбной ловли ради охоты за объедками, и кое-где в ложбинах, там, где во время разливов река стояла особо долго, вокруг невзрачных, а порой и вовсе высохших луж высились целые поля засушенного камыша.
– Сегодня до вечера в Казани будем; – произнес Пугачев, обращаясь к «енералу» Закревскому.
– Казань – город славный, – отозвался Лис. – Это ж сколько его царь Иван долбил, покуда не одолел.
– Твоя правда, атаман, – согласился Пугачев. – Сам ведь знаешь, татары – народ отважный. С «алла» на пики лезут.
– А вот тебе, государь, верные люди говорят, губернатор хотел Казань без боя сдать.
– Похвально. Надо будет отметить его верность, – кивнул «император».
– Золотые слова. Верность в наши дни вещь не частая. Ее, для примера другим, поощрять нужно, – проникновенно произнес мой напарник. – Да только, – он выдержал паузу, – и измену примерно карать надо, коли уж о верности печемся.
– Ты это о чем, Закревский?
– Как же ж о чем? Губернатор-то, чай, у Катьки на службе состоит, а она его не для того туда сажала, чтобы он губернские города без боя сдавал.
– Ты о чем говоришь, енерал! – возмутился Пугачев. – Он ведь не татарам каким, а мне, государю своему, ключи отдать собирался!
– Конечно, тебе, надежа. Ты бы вон послал Тимир-батыра с его отрядом к казанским стенам на разведку, а губернатор ему как раз и ключи на подушке в руки: «Нате, – мол, – пользуйтесь!» – вот бы и получилось как раз, что крепость русскую он татарам сдал. А то негоже.
– Да к чему ты ведешь-то, хитрые твои глаза?
– Какая уж тут хитрость. Губернатор-то город тебе собирался передать, еще не зная, что ты и в самом деле государь-надежа. Он же тебя разбойным атаманом почитает, а стало быть, то как раз не верность царю своему, а форменная, как есть, измена Отечеству. А за измену злую и тыщу батогов мало будет.
– Толково говоришь, енерал, толково. Ну, дак приедем в Казань, разберемся, батогами али крестом губернатора жаловать. – Пугачев замолчал, обдумывая сказанное советником, а тот отъехал чуть в сторону, чтобы не мешать «государю» в столь нелегком деле, и запел печально-распевно:
Ой, не вечер, да не вечер.
Мне малым-мало спалось.
Мне малым-мало спалось,
Ой, да во сне привиделось.
Внезапно песня Лиса прервалась на полуслове. Он приложил ладонь к глазам, заслоняясь от солнца, и крикнул:
– Ну-ка, батька, глянь. Верховые скачут. Никак, то наша передовая сторожа. Уж не случилось ли чего?
Пугачев поднял вверх правую руку, и колонна остановилась. Затем, словно по команде, крылья ее начали разворачиваться вправо и влево, а шедшие за всадниками возы один за другим стали занимать заранее отведенное место в огромном круге вагенбурга. «Лихо это у них получается, – подумал я, глядя на перестроения обычно бесшабашного казачьего войска. – Без суеты, давки, все четко и естественно». Пугачевцы стояли в степи, полностью готовые к бою менее чем через пять минут после начала перестроения. Оставалось лишь отдать команду, и опустились бы в линию острые казацкие пики первой шеренги. Блеснули бы в воздухе отточенные сабли второй и понесся бы над мчащейся галопом удалой казацкой лавой многоголосый клич: «Сарынь на кичку!»
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 120
