И все равно она слишком сильно рисковала. А все из-за банальной ошибки всех киношных злодеев — желания покрасоваться перед жертвой, высказать свое "последнее слово".
"Проще было нанять специального человека, вроде дворника, но по уборке человеческого мусора. Наемного убийцу, — мелькнуло в голове. — А я взяла с собой двух бандитов, но решила поучаствовать в расправе, показать свое личико. А все из-за той последней ночи с Джастином. Он снова разорвал мое сознание, заставил меня его хотеть. Безумно хотеть. О, в этом он мастер. Играет на людях так же ловко, как и на музыкальных инструментах", — думала Лиза, сидя в уютном кресле на террасе, выходящей в сад, в доме Тома.
Она пока еще не начала осыпать его деньгами, и видела, что он вроде как к этому не стремится. Хотя, конечно, после того, что она пережила и на что смогла пойти, Лиза была отравлена ядом недоверия. И знала, что это — навсегда. Хотя слежку и прослушивание она не сразу, но убрала. Ей не хотелось, чтобы Том однажды наткнулся на какое-нибудь странное устройство. Ведь даже самый невежественный в смысле технике человек благодаря современным фильмам знает, что такое жучок.
И то, что убивать лучше всего в резиновых перчатках. И всякие полезные мелочи для убийц-любителей.
Однако несмотря на ее опасения, ничего не случалось. Лиза очень тщательно следила за происходящим. Благодаря личной известности Джастина, как музыканта, и веса его семьи в английском аристократическом обществе (сплошь закрытые клубы), это преступление освещалось практически во всех мельчайших подробностях.
Газеты, телевидение, разговоры в высших кругах, куда Лиза благодаря богатству тоже была вхожа… Правда, она очень сильно старалась больше не сталкиваться с Джастином. Во избежание собственной безвременной кончины, так сказать.
На самом деле Лиза была в полнейшем шоке. Такого она не ожидала. Вместо того, чтобы переживать, биться в истерике, пытаться покончить с собой (или хотя бы с ней), Джастин… Цвел и пахнул, как наодеколоненная роза.
Конечно, он ходил "в грустях". Телевидение и многочисленные газетные снимки демонстрировали убитого горем отца и мужа. Но Лиза видела это в его ледяных янтарных глазах (и когда из них исчезло то медовое тепло, на которое она попалась, как пчела на сладкое?)
Пустота, равнодушие.
Ему было все равно.
Лиза не могла в это поверить. Все силилась найти хоть в одном снимке, хоть на одном кадре признак его страдания. Но… не смогла. Боли не было.
"Не может он настолько хорошо держать себя в руках. Если бы было чему вырываться наружу — уже вырвалось бы. К тому же, его так пресса преследует… Уже благодаря репортерам и телевизионщикам он должен был спятить, но нет".
Лиза с трудом осознавала, пыталась понять тот факт, что, благодаря трагической гибели дочери и сумасшествию жены, Джастин Армстронг попросту сделал себе пиар.
Как когда-то Николь Кидман во время развода с Томом Крузом.
Лиза видела своими глазами, как росла его популярность. Диски с его музыкой моментально распродавались. К тому же, она слышала, что он начал записывать еще один диск.
Последней каплей для Лизы стало приглашение Джастина в одну известную английскую киностудию, не уступающую по весу любой голливудской киностудии. Его музыкальные композиции спешно приспосабливались к выходу новейшего хитового английского фильма, который активно рекламировался, даже не выйдя на экран.
"Мне нужно что-то придумать… Чтобы с ним такого сделать?" — Лиза до боли сжала стакан, едва не расплескав на себя яблочный сок, начиная яростно раскачиваться.
Ее глаза потемнели и казались отражением темно-серого неба, готового облегчиться дождем.
"Надо придумать что-то особенное… Но не убивать. Я уже поняла, что не смогу его прикончить. Почему — не знаю, но душа моя этому очень сильно противится. И я знаю, что мне будет слишком тяжело, если он умрет. Надо придумать что-то эдакое… Вроде как с его драгоценной Джиной. Но что на самом деле может ценить такой ледяной, бесчувственный человек, как он? Деньги? Разорить его я все равно не смогу, роль Графа Монте-Кристо не для меня. Я совершенно не разбираюсь в этом, а доверять кому-то либо крупную сумму денег для разорения Джастина — я не такая идиотка. Если я не разбираюсь в процессе, то как я смогу его контролировать? Да и моя стихия все-таки музыка, а не финансовые манипуляции", — Лиза застыла, в полутьме она казалась просто светлой тенью с золотистым пятном волос.
На сад постепенно наползала тень будущего дождя. Лиза словно постепенно исчезала, смазанная темно-серыми чернилами теней.
"Наверное… Да, это будет лучше всего" — Лиза ощутила прилив жгучей, невыносимой радости.
"Я придумала для него достойную месть. Я сломаю ему пальцы. Так, чтобы он больше никогда не смог играть. Сломаю, отрежу или расплющу", — не успела эта мысль сформироваться в мозгу и переодеться в красный наряд торжества, как внезапно зазвонил ее мобильный, лежащий рядом с креслом-качалкой на деревянной тумбочке.
Лиза вздрогнула, потянулась к нему, едва не сбив на дощатый пол. Глянула на номер — и не смогла удержать вскрика: она узнала номер Джастина.
Ей показалось, что она никогда не сможет забыть ничего, чтобы касалась его… Их обоих. Того времени, когда они жили вместе, а затем спали друг с другом. Это было совершенно невозможно. Джастин вошел в ее плоть и кровь. Словно их общий, но мертвый ребенок, стал тем самым цементом, который может скрепить две даже совершенно разные основы.
— Джастин… — сдавленно прошептала она, схватив мобильный. Она не могла не ответить ему.
Хотя бы потому, что должна быть в курсе всех замыслов врага.
Взяв трубку, она молчала, но знала, что он слышит ее дыхание. И, наверное, понимает, что она взволнована.
— Привет, дорогая, — тягучий, ледяной, вводящий в панику голос прозвучал, уничтожив хрупкую тишину. Впервые ей стало настолько страшно. Почти так же, как в тот миг, когда она стояла, беспомощная и беременная перед ним и Джиной. Когда он держал ее за руки, а его обезумевшая невеста избивала ее прямо в живот. — О чем там думаешь? Наверняка придумываешь новые планы мести? Например… — он явно задумался. — Хочешь сломать мне пальцы? Да, дорогая?
— Откуда ты… — вырвалось у Лизы.
— Интуиция, дорогая. Наверное, я, как музыкант, подумал бы о том же самом. Хотя, должен признаться, что идея неплохая и не лишена оригинальности. Хотя подобные задумки уже проскальзывали в каком-то фильме. И не одном, кажется, — его голос звучал спокойно, лениво, бесчувственно, словно электронный голос какого-нибудь робота. — Да, так вот, чего я тебе, собственно, звоню. Я готов забыть инцидент с моей женой и дочерью. Собственно, мне на них абсолютно наплевать. Найду себе другую сучку, если вдруг захочу еще одну жену и еще одного ребенка. Поэтому я и не буду тебя трогать по этому поводу. Но… если ты посмеешь даже подумать над тем, чтобы что-то сделать со мной… Знай, я всегда начеку. К тому же, я с тобой церемониться не буду, и одними пальцами ты не отделаешься, дорогая, — тем же тоном, совершенно без эмоций, выкладывал он. — Я тебя в кислоту окуну, дорогая, медленно-медленно. В общем, воображение у меня богатое. И я заранее нанял людей, которые схватят тебя, если ты нанесешь мне вред. У нашей семьи омерзительные знакомства среди мафии. Так что советую, моя дорогая, оставить меня в покое. Будем считать, что мы — квиты. К тому же, ты сейчас не нуждаешься, чтобы переживать из-за каких-то денег, которых я тебя лишил. И, я надеюсь, достаточно умна, чтобы не плакать из-за какого-то зародыша, которого мы с Джиной выбили из тебя. Считай, что тебе это даже пошло на пользу — твоя великолепная кожа не изуродована родовыми растяжками, или, что даже хуже — шрамом от кесарева. К тому же, ты могла и умереть при родах. Дети — это геморрой и сплошные проблемы, так что тебе очень даже повезло, дорогая, что ты избавилась от этой обузы. Ну, пока, желаю тебе прекрасного вечера, — Джастин положил трубку.
