Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
Однако шаг за шагом, по мере того как «Спрингбокс» одерживали одну победу за другой: сперва одолев Австралию, потом Румынию, потом Канаду и, наконец, едва протиснувшись в финал в матче с Францией, — что-то стало меняться. Когда игроки «Спрингбокс», все белые, кроме одного, появлялись где-нибудь на публике, их восторженно приветствовали не только африканеры и другие белые граждане ЮАР, но и черные. Дальше должен был состояться финал, в котором им противостояли новозеландские «Олл Блэкс», повсеместно признававшиеся одной из лучших регбийных команд в истории (не будем забывать — это сюжет, не зря привлекший внимание Голливуда!).
В день матча на звание чемпиона обе команды вышли на поле йоханнесбургского стадиона «Эллис Парк» в присутствии 63 тысяч до предела возбужденных болельщиков. За пять минут до начала, после того как все 63 тысячи воодушевленно исполнили старую зулусскую песню «Шошолоза», на стадионе появился Мандела. На нем была форменная футболка «Спрингбокс» — тот самый символ апартеида, который ненавидели многие южноафриканцы. Толпа, в подавляющем большинстве состоявшая из африканеров, неистовствовала. С трибун оглушительно скандировали: «Нель-сон! Нель-сон!». Вся страна — и те, кто присутствовал на стадионе, и те, кто смотрел или слушал матч у себя дома или в баре, — объединилась ради общей цели. Менеджер «Спрингбокс» Морне дю Плесси так описывал происходящее: «Эта толпа белых, африканеров, как один человек, как одна нация, скандировала „Нель-сон! Нель-сон! Нель-сон!“ снова и снова, и, не знаю, это было просто... мгновение волшебства, мгновение чуда. В тот момент я понял, что у этой страны действительно есть шанс. Этот человек показал, что он способен простить, абсолютно, и теперь они — Южная Африка белых, Южная Африка белого регби — демонстрировали своей реакцией, что они тоже хотят ответить ему взаимностью».
Логическим завершением этой голливудской истории стала победа «Спрингбокс», победа в захватывающей, трудной игре, ставшей первым финалом в чемпионатах мира по регби, в котором было объявлено дополнительное время, — и завоевание ими главного приза для новой демократической объединенной страны.
***
Занятая Манделой позиция по отношению к «Спрингбокс» отражает все пять составляющих мудрости, о которых мы говорили в первой половине этой книги.
В первую очередь, Мандела оказался способен увидеть стоящие перед ним проблемы в широкой перспективе, умудрившись не стать жертвой туннельного зрения, которое повлияло бы на действия почти любого другого человека, избранного руководить новой демократической Южной Африкой. Никого бы не удивило, если бы он после десятилетий гнета апартеида и двадцати семи лет за решеткой сосредоточился на устранении экономической и политической несправедливости, не уделяя особенного внимания чаяниям и страхам белого меньшинства и тому, как эти чаяния и страхи могут повлиять на будущее страны. Мир неоднократно становился свидетелем, как вслед за политическими революциями новые лидеры сосредотачивались на интересах своей группы (или группировки) в ущерб интересам всей страны. Для примера достаточно привести Нури аль-Малики в Ираке, Мохаммеда Мурси в Египте или соседа Манделы Роберта Мугабе в Зимбабве. Каким-то образом у Манделы получилось избежать подобной зашоренности.
Поддержка Манделой национальной сборной по регби отражала также его глубокое понимание первичности поведения. Он не стал тратить время на уговоры своих товарищей по АНК поддержать «Спрингбокс». Он не старался изо всех сил убедить чернокожих южноафриканцев стать регбийными болельщиками. Вместо этого он сделал ставку на свой авторитет: он сам болел за сборную на чемпионате мира — и другие последовали его примеру. Он знал, что первоначально вялое и даже раздраженное внимание к чемпионату перерастет во что-то совершенное иное на выступлениях «Спрингбокс» под новым южноафриканским флагом. И пусть «Спрингбокс» могла сперва восприниматься черными южноафриканцами как ихкоманда — по мере развития событий, особенно если бы «Спрингбокс» побеждали, они стали бы восприниматься как наша команда. Это то, что имел в виду Мандела, говоря: «Спорт обладает силой изменять мир. Он обладает силой вдохновлять, объединять людей, как мало что другое».
Такая ставка на превращение их команды в нашу команду свидетельствует об интуитивном понимании Манделой того, что значение любого поступка заключается не в его объективных последствиях, а в том, как этот поступок и его последствия понимаются и интерпретируются. Позиция Манделы по отношению к «Спрингбокс» стала для его сторонников красноречивым символом новой Южно-Африканской республики, суть которой не в сведении счетов, а в движении навстречу будущему как единая страна. Однако аудиторией Манделы были не только черные южноафриканцы, которые имели полное право рассчитывать на восстановление нарушенной в прошлом справедливости. Его поступки содержали послание и для африканеров. Позволяя им сохранить связь с любимой командой и обеспечив условия, в которых они могли вести себя так же, как они обычно вели себя в дни игр, он создавал ощущение, что, может быть, им стоит меньше опасаться того, что ждет их в будущем в новой Южной Африке.
Принципы интерпретации и первичности поведения тесно переплетались в подходе Манделы с принципом ситуационизма. Мандела не спорил, не упрашивал и не старался кого-то убедить. Однако его положение было таково, что никто бы не смог с легкостью высказаться против команды после того, как он ее поддержал. Сам его поступок создал мощное препятствие для отказа и протеста. Когда произошло какое-то, пусть неохотное, изменение в настроении людей в заданном Манделой направлении, поменялся и смысл движения, оно стало не уходом от чаяний своего сообщества, а шагом к многообещающему будущему. В таких обстоятельствах было легче делать следующие шаги к этому будущему. Кроме того, когда вы находитесь на стадионе посреди тысяч, стоя выражающих свое воодушевление при виде поднятого флага, или когда вы сидите у радио или телевизора и видите, как восторженно болеют окружающие, это действует на вас с такой силой, перед которой трудно устоять. Именно эта мощная сила отразилась в словах капитана «Спрингбокс» Франсуа Пиенаара, сказанных в ответ на вопрос о его чувствах от поддержки 63 тысяч болельщиков: «Нас сегодня поддерживали не 63 тысячи южноафриканцев. Нас поддерживали 42 миллиона».
Последнее и, возможно, самое важное: поступок Манделы продемонстрировал его способность снять с себя оковы наивного реализма. Мандела смог взглянуть на ситуацию, в которой оказалась новая Южная Африка, не только с точки зрения АНК и черного большинства, которые имели все основания ненавидеть то, что олицетворяла собой «Спрингбокс». Он также смог увидеть, чем была новая Южная Африка в глазах белого меньшинства, не только бывшей политической элиты, а рядовых африканеров с их привычными удовольствиями: выходными на природе, вечеринками с барбекю и, да, с их любимой регбийной сборной.
В действиях Манделы, значительных и не очень, африканеры смогли увидеть обнадеживающий знак того, каким может быть ожидающий их новый мир. Создав условия, в которых они могли вести обычный образ жизни, в том числе ходить на стадион, смотреть игру по телевизору, обсуждать ее на работе после выходных, Мандела предложил белым южноафриканцам образ будущего, не просто приемлемого, но даже сохраняющего привычное им качество частной жизни (пусть это и не относилось к управлению страной). Иначе говоря, в поступках Манделы отразилось мудрое понимание, как другие люди, которые очень от него отличались, будут реагировать на разворачивающиеся вокруг них события*****.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 86
