Митанни? В состоянии шока. С трудом пытается восстановиться после поражения, однако окончательно не разгромлена. Бежав с поля боя, ее армия почти не понесла потерь. Простой люд против правителей не взбунтовался, и те готовятся к реваншу.
А что в больших городах, Тунипе и Кадеше? Кажется, что там трепещут от страха. На самом же деле – это кипящие котлы, под крышку которых Пахеку нестерпимо хотелось заглянуть. Пристальное наблюдение со стороны египтян мешает всем угнетенным, снедаемым отчаянием, объединиться.
Вдруг ему это удастся? Используя свои прерогативы, под видом внедрения указаний фараона, он, Пахек, станет душой заговора?
Утопия? Нет, если избрать змеиную тактику и нанести удар, когда враг меньше всего этого ожидает. В Фивах пользы от него не было никакой. Здесь же, в своих прежних владениях, он быстро заручится поддержкой! Главное – избегнуть роковой ошибки, которая навлечет на него гнев египтян или сирийцев.
Пахек шел по лезвию ножа, и сохранять равновесие было нелегко. И все же он ощущал важность своей миссии, которую удача дала ему возможность осуществить.
96
Великая царская супруга ведет себя безукоризненно. То, как она управляет Домом Царицы, не вызывает ни малейших нареканий, и первый министр ценит ее предложения, тактичные и обоснованные. Прекрасная мать, Меритре заботится о детях, и целый отряд прислуги всячески ей угождает. Девять кормилиц, сменяя друг друга, удовлетворяют неуемный аппетит маленького Аменхотепа, чье стремительное развитие не перестает изумлять главного придворного лекаря. Тот уверен, что мальчик вырастет настоящим исполином. Что касается дочки, Меритамон, ее способности к музыке с каждым днем проявляются все ярче. Вне всякого сомнения, после взыскательного обучения она станет жрицей в Карнаке и, по примеру матери, будет петь на церемониях.
Все собеседники царицы, от дворцового управителя Кенны до чужеземных послов, неустанно превозносят ее ум, красоту и элегантность, которые задают тон на парадных приемах и пирах.
В это утро, когда нам предстоит открыть праздник урожая, Меритре не удается утаить свою грусть.
– Вам нездоровится?
– Это не единственная причина.
– Кто-то из малышей заболел?
– Нет, государь, дети здоровы.
– Что же тогда вас тревожит?
Она отворачивается, словно бы не в силах сказать правду. Совершила ли она нечто предосудительное? Я не настаиваю, даю ей время собраться с силами.
– Главный лекарь настойчиво рекомендует мне больше не рожать. Третья беременность – это было бы слишком рискованно. Но если такова будет ваша воля, я приму этот риск.
– У нас есть дочь и сын, этого вполне достаточно.
– И мне будет позволено остаться с вами?
– Если бы вы не исполняли своих обязанностей, вы давно уже покинули бы дворец. Мне не в чем вас упрекнуть. Мы будем жить, как раньше, с условием, что вы позаботитесь о предохранении, если так нужно. Оставаясь царицей, вы поддерживаете гармонию. И это главное.
* * *
Снова увидеть родной Тунип – для Пахека это стало невыразимой радостью, невзирая на тот факт, что город наводнили египетские солдаты и управленцы. Сменив на должности престарелого чиновника, которому не терпелось вернуться в свой дом в окрестностях Фив, юноша удостоился официального пира в свою честь, на котором познакомился с местным начальством и подчиненными.
Во вступительной речи он поздравил присутствующих с согласием, царящим между египтянами и сирийцами, превознес все достоинства египетского покровительства, пообещал исправить недочеты и наконец поднял тост за здоровье Тутмоса, благодетельного государя.
Служебные апартаменты ему отвели в старом дворце его собственного отца, реконструированном архитектором и художниками, состоящими на службе у Минмеса, так, чтобы стереть память о сирийских владельцах и придать ему египетский колорит.
Глядя на все это, Пахек заплакал от ярости. И тут в дверь постучали.
Он вытер лицо и открыл.
Красивая женщина лет тридцати, в руках у нее – поднос с финиками, сладкой выпечкой, кубком вина и кувшином с водой.
– Это ваш ужин, господин.
– Поставь на маленький столик.
Она медленно прошла через просторную комнату и сделала, как ей велели. Теперь ей самое время уйти, но, к удивлению Пахека, эта особа с длинными черными волосами остановилась перед ним и сказала:
– Я знаю, кто ты.
– Я – новый египетский наместник в Тунипе.
– Нет, ты – сириец, и не простых кровей. Сын местного правителя, труса, который бросил нас на произвол судьбы!
– Ты заблуждаешься, ты…
– Я не заблуждаюсь. И ты еще хуже, чем отец. Ты – последний из подлецов, раз служишь врагу!
Он ударил женщину по щеке так, что она упала. Потом встала и влепила ему оплеуху в ответ.
– Ну, негодяй, прикажи теперь меня убить! Мертвая, я наконец буду свободна.
Пахек схватил ее за плечи, повалил на кровать.
– Это правда, я – сын презренного дезертира, но моих намерений ты не знаешь. У меня одно-единственное желание: прогнать захватчиков, чтобы Тунип снова был независимым, как и вся Сирия!
– Ты меня обманываешь!
– Я докажу обратное.
Брюнетка вдруг перестала отбиваться, заглянула Пахеку в глаза.
Юноша же уже успел пожалеть о своей откровенности. Что, если эта девица – провокатор, и получается, что он сам накинул себе петлю на шею?
– Если это правда, то что ты думаешь предпринять?
Слишком поздно отступать…
– Организовать подполье в Тунипе, Кадеше и остальных городах. Когда наберем достаточно сторонников, свяжемся с митаннийцами и попросим у них помощи. Это – долгая и тайная подрывная работа, но мое привилегированное положение позволит довести ее до победного конца.
У брюнетки загорелись глаза.
– А ты не врешь…
– Нет, не вру. Если бы ты только могла измерить мою ненависть к фараону, ты бы уже не сомневалась.
Она долго смотрела на него, ловя каждый вздох.
– И чем тебе помочь?
– Я должен знать, как на самом деле настроены горожане тут, в Тунипе, а еще – имена надежных людей, кто смог бы организовать бунт.
– Я имею эти сведения, и людей знаю поименно. Но с чего бы мне тебе верить?
– Потому что я тебе доверился.
– Ну-ка, отодвинься!
Брюнетка села на постели и стянула с себя тунику. Груди у нее были чудесные, кожа – смуглая, волосы – густые и блестящие.
– Люби меня, и я узнáю, притворяешься ты или нет!
97
Пьяный от счастья, Бак еле держался на ногах. Может, все это ему снится? Он, в прошлом сирийский военнопленный, – и вдруг такой стремительный взлет! Жена, детишки, собственный земельный надел, богатство… А теперь он еще и помощник начальника всех зернохранилищ Верхнего и Нижнего Египта!
