Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
– Ой, а меня ты возьмешь? – обрадовалась Аленка. – Или я еще в Барселоне буду?
– Я не поеду в Эдинбург, Аленочка, – сказала Лера. – Я останусь в Москве.
В Аленкином голосе удивление смешалось с сочувствием.
– Потому что у нас теперь очень хороший администратор, и он прекрасно справится без меня. А мне надо быть летом в Москве, чтобы заниматься парком. – Лере казалось, что ее голос звучит спокойно и убедительно. – Поэтому я и хочу уехать отсюда пораньше.
– А-а… – протянула Аленка, но по ее глазам было видно, что Лерины слова вовсе не показались ей убедительными. – Ну ладно, тогда пусть Зоська меня отвезет в Барселону.
– Что еще за «Зоська»? – слегка возмутилась Лера. – Она что, подружка тебе?
– Да какая разница! – махнула рукой Аленка, и Лера едва сдержала улыбку при виде этого жеста. – Мам, а я вспомнила, что мне Митя тогда сказал… Ну, помнишь, когда мороженое мне купил, я тебе рассказывала. Когда я его спросила, а про что же стоит думать.
Лера молчала.
– Он тогда засмеялся и сказал: чем сердце успокоится, вот про что! Это что значит, мама?
Аленка смотрела вопросительно, но Лера не могла ответить: ком стоял у нее в горле.
– А что это за песенку ты пела? – спросила она наконец вместо ответа. – Помнишь, когда мы из аэропорта ехали? Что-то про бубен, про ленту… Это тебя Анна Андреевна научила?
– А! – вспомнила Аленка. – Нет, Митя научил. Это Шостакович написал песенку, она испанская, вот я ее и пела. Мы же в Испанию прилетели!
– Шостакович? – удивилась Лера. – Такую простую?
И тут же она вспомнила про оперу «Леди Макбет Мценского уезда», про Тамару – и ниточка, натянувшаяся в сердце, ослабела, обвисла…
– Спи, – сказала она, протягивая руку к настольной лампе. – Спи, солнышко, я тоже лягу.
Глава 13
Лера ехала из Шереметьева домой и думала о том, что завершился круг ее жизни.
Это не были мысли о смерти. Вообще в ее мыслях не было ничего торжественного или величественного. Было только что-то похожее на усталость. Но и не усталость, а просто пустота.
Она вспомнила, как однажды ехала по этой же самой дороге, вернувшись из Берлина – домой, потом в Ливнево… Сейчас ей тоже предстояло заехать домой, а потом скорее всего в Ливнево – узнать, не случилось ли чего в театре в ее и Митино отсутствие. Хотя если бы случилось, она бы и так уже знала. Да и не слишком долго ее не было, неделю всего.
Вот в этом повторении событий как раз и была печальная завершенность. Как будто только оболочка осталась от того, что было прежде событиями, живыми и яркими.
Да и от нее самой осталась только оболочка.
Зоська только пальцем у виска покрутила, узнав о Лерином неожиданном отъезде.
– Нет, что ни говори, – решительно заявила она, – а любовь – это прежде всего божье наказанье, а уж потом все остальное! Если еще есть остальное… Ну чего ты мечешься, а? Чего от Игоря шарахаешься? Насилует он тебя, что ли? Приятно время провели и разошлись, что может быть лучше!
– Да при чем здесь Игорь… – сказала Лера. – Зось, да я о нем вообще не думаю. Ты извинись завтра. Ну, скажи, что меня на работу срочно вызвали.
– Я-то найду, что сказать, – махнула рукой Зоська. – И Аленку отвезу, не волнуйся. Заодно кольцо себе куплю в Барселоне, я в прошлый раз одно присмотрела – умопомрачительное. Но ведь мне тебя жалко, ты-то мне не чужая! Мучаешься, тускнеешь, а почему?
– Не знаю, Жозефиночка… Знать, судьба такая! – пропела Лера, но голос у нее был невеселый.
– Поговорила бы ты с Митей, вот и все, – посоветовала Зоська.
– Он, я думаю, сам со мной поговорит, когда приедет, – ответила Лера. – Сколько это может продолжаться? А я не могу. Как будто барьер какой-то. Вроде я не то чтобы гордая чересчур, а вот – не могу… Я, знаешь, даже представить не могу: как это – с ним отношения выяснять?
– Да очень просто, – пожала плечами Зоська. – Ну, что тут советовать, все равно без толку. Ладно, лети, авось все как-нибудь образуется. А Игорька ты, значит, мне оставляешь? – поинтересовалась она, лукаво сверкнув глазами. – Что ж, очень мило с твоей стороны!
– Владей, – улыбнулась Лера. – Дурак он будет, если не упадет в твои объятья.
– Куда он денется? – хмыкнула Зоська. – Чует мое сердце, мы с ним просто идеальная пара. Оба не переборщим…
Лера вышла из такси рядом с аркой и, войдя во двор, остановилась, не зная, куда идти. Мамина квартира была пуста – Роза уехала к матери в деревню – и Мити, как сказала Аленка, тоже не было в Москве.
«Может, лучше сразу – к себе, чтобы уже и отвыкать?» – подумала Лера.
И тут же поймала себя на мысли, что «к себе» значит для нее – к Мите, в его дом… Но она как-то спокойно это отметила, без надрыва. И, словно ухватившись за свое спасительное спокойствие, вошла в гладышевский подъезд.
В квартире стояла такая тишина, которая устанавливается не сразу после отъезда хозяев, а, наверное, не раньше, чем через месяц. Лера просто утонула в этой тишине. Прежде ей, может быть, даже страшно стало бы, но теперь она вздохнула едва ли не с облегчением.
Она поставила сумку на пол в прихожей, прошлась по комнатам. Книги молчали за стеклами высоких шкафов, музыка таилась под крышкой пианино… Елена Васильевна смотрела с фотографии, висящей на стене в Митином кабинете. Лера отвела глаза от ее ясного взгляда.
Она так давно не заходила сюда, в его кабинет! С тех самых пор, как увидела белую постель на узком диване… Ей даже казалось, что она вообще не сможет сюда зайти – сердце разорвется.
Но сейчас Лера медленно прошла через всю комнату, остановилась у пюпитра, перелистала оставленные на нем ноты. Несколько книг были открыты на Митином столе – «Каменный гость», «Письма к другу» Шостаковича, Лесков…
Лесков, Шостакович – понятно, а почему он «Каменного гостя» читал? Лера заглянула в пушкинский том, словно надеялась там найти ответ.
Дождемся ночи здесь. Ах, наконец
Достигли мы ворот Мадрита! скоро
Я полечу по улицам знакомым,
Усы плащом закрыв, а брови шляпой, —
прочитала она на открытой странице и вздохнула.
«А я тоже через Мадрид летела, – подумала Лера, совсем уж глупо, и неизвестно к чему. – Потому что самолета прямого не было на Москву».
Она так боялась этих первых минут дома! А теперь удивлялась тому, как спокойно ходит по Митиному кабинету, вслед за ним читает книги. Но, наверное, в этом ее бесчувствии тоже была завершенность круга жизни – все завершалось мертвенным покоем.
И кошмары не мучили ее ночью. Она вообще спала без сновидений, погрузившись в сон, как в омут.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 96
