– Ты можешь подождать моих распоряжений в гостиной, – процедил он сквозь стиснутые зубы.
Глаза Патриции сверкнули, но она все же была явно напугана и потому, пренебрежительно пожав плечами, удалилась.
– О Боже! – воскликнула Джейн, падая на диван и закрывая лицо руками.
– Мы все устроим, Джейн, – пообещал граф, но в его голосе звучало отчаяние.
Джейн снова села.
– Я хочу подняться в свою комнату, – с трудом проговорила она. Она была ужасающе бледна, когда подняла на графа полные боли голубые глаза – Как она могла оказаться живой? Как? – воскликнула Джейн. – И почему вернулась именно теперь?
– Я не знаю, – мертвым голосом ответил граф. – Я не знаю…
Граф, войдя в гостиную, закрыл за собой дверь и прислонился к ней. В его глазах светилась ненависть.
Патриция Вестон, сидевшая, словно королева, точно в центре дивана, выглядела ослепительно прекрасной; она была одета в золотистый шелк и парчу и уверенно посмотрела прямо в глаза графу. Уголки ее губ тронула улыбка.
– В это невозможно поверить, – сказал граф. – Наверное, ты очень весело жила последние шесть лет, да, Патриция?
Она презрительно скривилась:
– Ну, скорее, это ты весело проводил время. Граф сжал кулаки:
– Какого черта ты вернулась? И где, будь ты проклята, ты была все это время?!
– Ну, я в основном жила в Америке, – сказала она так, словно объясняла, куда уезжала на воскресенье. – А вернулась я просто затем, чтобы получить то, что мне принадлежит. – И взгляд ее зеленых глаз стал жестким.
– Вот как? Ты имеешь в виду Кларендон? – Граф засмеялся. – Но Кларендон принадлежит Чеду. А я женат.
– В самом деле? Ты имеешь в виду эту маленькую штучку? Но твоя жена – я, а она всего лишь любовница. То есть по закону, само собой.
– Ты чертова сука! Ты рассчитываешь занять место в моем доме в качестве супруги? Ну-ну, подумай еще раз!
– Мы вполне можем найти удовлетворительное для нас обоих решение, Ник. – Патриция разгладила юбку. – Конечно, я буду жить где-то в другом месте. И нам совсем незачем встречаться. Ты должен всего лишь обеспечивать мне приличное существование и вернуть мне мою собственность.
– Я с удовольствием выплачу тебе те десять тысяч фунтов, которые стоит твое поместье, – прошипел граф. – Мне они не нужны. – Но тут он осознал всю чудовищность ситуации. – Боже! – воскликнул он, поняв, что перед Богом и людьми его жена – Патриция, а не Джейн.
– Да не беспокойся ты, тебе незачем ее бросать! Меня это даже устраивает! Но, конечно, вы не должны жить вместе, – добавила Патриция. – Это было бы уж слишком нескромно.
Граф взвился. Ему хотелось придушить Патрицию.
– Похоже, я должен сделать то, за что меня терзали и в чем обвиняли последние годы, – прорычал он. – Похоже, мне следует и в самом деле тебя убить!
Патриция побледнела.
– И не вздумай, – предостерегающе сказал граф, делая шаг вперед, – не вздумай ставить мне ультиматумы!
– И-извини… – пробормотала она, со страхом глядя на него.
– Ты хоть знаешь, что меня привлекли к суду по обвинению в твоем убийстве?! – Граф дрожал от бешенства. Он увидел, как в глазах Патриции снова вспыхнул страх. – Ты пряталась, делая вид, что умерла – а меня чуть не засадили в тюрьму!
– Я не знала…
Ник был уверен, что она лжет, он видел это по ее лицу.
– Ты невероятно эгоистичная и самоуверенная сука! Могу я предположить, что ты провела эти годы с Болтэмом? Он ведь уехал в Америку сразу после судебного расследования, не так ли? – Ответ был написан в глазах Патриции. – Ты и слезинки не пролила по сыну, наверняка! – прорычал граф.
– Чед – твой сын, – сказала она, пожимая плечами и вскидывая голову. Ее губы скривились от отвращения. – Полностью твой!
Граф мысленно сравнил Патрицию с Джейн – прекрасной, добросердечной Джейн – и просто поверить не мог тому, что когда-то любил эту женщину.
– Кто погиб в огне? – резко спросил он.
– Моя горничная, ирландская девчонка. – Патриция небрежно махнула рукой. – Эта дурочка споткнулась второпях, упала и ударилась головой. Мне просто пришлось оставить ее там!
– Это ты подожгла дом, Патриция?
– Нет.
Но граф знал, что и это – ложь. Патриция возмущенно воскликнула:
– Ты не можешь ничего доказать!
– Ты пошла на все это, чтобы сбежать от меня? И ты не чувствуешь ни капли вины за смерть бедной девочки?
– Я тебя ненавижу! – неожиданно прошипела Патриция. – Я всегда тебя ненавидела, с первой нашей встречи! Я просто вынуждена была сделать это! И я бы снова это сделала!
Графу внезапно пришла в голову некая идея.
– Кто тебя видел? Кроме слуг? Кто знает, что ты жива?
– Никто из знакомых, – ответила Патриция. – Ну кроме Болтэма, конечно.
– Я дам тебе денег больше, чем ты сможешь истратить, – злобно сказал граф. – Но я хочу, чтобы ты уехала из Англии и никогда больше не возвращалась. Понятно?
Патриция язвительно улыбнулась.
– Чтобы ты смог жить со своей новой женушкой, как будто я и вправду умерла? Забудь об этом! Я устала от Америки. И Болтэм мне надоел. К тому же у него теперь нет ни гроша. Я хочу вернуться в общество. И никуда не поеду. Мне надоело быть безымянной знатной англичанкой!
– Ты просто сука! – в бессильной злобе прорычал граф.
Все было кончено. Все было кончено еще до того, как по-настоящему началось. И жизнь кончилась. Их совместная жизнь. Его жена, его первая любовь, вернулась, чтобы заявить о своих правах и занять место рядом с ним. А, иначе зачем бы ей являться? Джейн обняла подушку и зарыдала.
Как жестоко обошлась с ней судьба, заставив встретить Николаса, а потом разведя их в разные стороны! Как, как ей теперь жить?
И они даже не женаты по-настоящему. Его жена – Патриция, а она, Джейн, просто любовница перед Богом и законом. Джейн зарыдала еще громче.
А если он до сих пор любит Патрицию?
Что тогда?
– Джейн, – послышался голос графа, вошедшего к ней без стука.
– Нет! – с трудом выговорила она, крепче вцепляясь в подушку. Она лежала на кровати, сжавшись в тугой комок. – Не сейчас!
– Но нам нужно поговорить, – возразил граф.
– Уходи! Иди к ней! Иди к своей настоящей жене! – истерически закричала Джейн.
Он сел рядом с ней и обнял. Джейн принялась отбиваться.
– Я не хочу ее видеть, – грустно сказал граф. – Джейн, мы должны взять себя в руки. Нам просто необходимо поговорить.
