Джулии этот нож был хорошо знаком. Японский, очень дорогой, тяжелый и очень-очень острый. Она помнила, как Эдна демонстрировала достоинства ножа в тот день, когда его купила: взяла помидор, положила на разделочную доску, а поверх него – нож.
– И давить не надо, – сказала тогда Эдна. – Достаточно просто удерживать в вертикальном положении. Смотри.
Нож скользнул скозь мякоть плода, разрезав его на две половинки под собственным весом. Да, остер, ничего не скажешь.
– Хватит на сегодня молотков, – сообщила Эдна. – Неудобно и промахнуться можно. А это… – она любовно оглядела лезвие. – Один удар – и ты труп.
Джулия понимала, что с поврежденной ногой ей от Эдны не убежать. Не успеть даже выбраться на подъездную дорожку. В гонке смысла уже не было. Однако можно было попробовать отговорить или хотя бы заговорить Эдну? Попытка была почти безнадежная, но мало ли?
– Прольется много крови. И полиция ее увидит.
– А я все уберу. К тому же, – Эдна подняла глаза к небу, – собирается дождь. Люблю я английскую погоду.
«Быстро и прямо, – подумала Джулия. – Беги быстро и прямо. Она этого не ждет».
Джулия посмотрела на нож в руке свекрови.
«Надо держаться подальше от этой штуки. Подальше от этой штуки и от этой дуры».
И Джулия сделала единственное, что ей оставалось. Она побежала. Спотыкаясь и покачиваясь, она побежала к дороге. Каждый шаг отдавался дикой болью, сейчас сильнее всего болела правая нога, ширина шагов и скорость оставляли желать лучшего.
Из-за спины донесся шорох гравия. Эдна спустилась с крыльца.
Шорох был все громче и громче.
9
Джулия оглянулась через плечо. Эдна была уже в каких-нибудь пяти-шести ярдах от нее. Она принадлежала к поколению, в юности регулярно игравшему в теннис и нетбол, а на протяжении всей последующей жизни совершающему энергичные пешие прогулки. Так что, несмотря на возраст, бегала она быстрее изувеченной тридцатипятилетней женщины. Ненамного, но этого было достаточно.
Ко всему, она была сумасшедшей. И если недавно у Джулии еще оставались какие-то сомнения в этом факте, теперь они исчезли: свекровь собиралась заколоть ее прямо перед своей входной дверью. Допустим, выбора у нее не было, она не могла позволить невестке удрать после всего, что та узнала, но, черт возьми, неужели нельзя передумать?
Судя по крепко сжатым челюстям и целеустремленности во взгляде, передумывать она не собирается.
Джулия покосилась на свою кисть: сполошное кровавое месиво. С трудом верилось, что все это происходит здесь и сейчас, в Англии, в благопристойном Чешире, и с ней, Джулией Краун, адвокатом и честной налогоплательщицей, все преступления которой состояли в штрафах за превышение скорости и неправильную стоянку. Какой-то невероятный, дикий бред.
Но все было реальным. Если вы откроете газету или пройдетесь по веб-сайтам, вы это поймете. Муж заколол жену и детей. Женщина убила женатого любовника. Двое подростков изнасиловали двенадцатилетнюю девочку и выложили видео в Интернет. Сумасшедшие повсюду, в любой момент можно наткнуться на них.
Это непредсказуемо, как талант. Вы можете обучать своего ребенка игре на скрипке начиная с двухлетнего возраста, после чего девятилетнее дарование из неблагополучной семьи, получившее дрянную скрипку от социального работника, отнимет у вашего любимца место в музыкальной академии и сделается знаменитым виртуозом. Так, некоторые пятнадцатилетки выныривают словно из ниоткуда уже готовыми футболистами премьер-лиги, с мячом, словно приклеенным к ноге. Или некто распевает оперные арии, понятия не имея о нотах и не взяв ни одного урока музыки. Вы можете тренироваться день и ночь, а другой рождается таким, каким вам не стать и через тысячу лет упорных занятий. Просто бывают люди с талантом пинать мячик, или попадать в ноты, или писать картины.
А у некоторых – талант сходить с ума. Кое-кто, вроде Эдны, научился скрывать свое сумасшествие, проявляя его лишь в той степени, в какой это допускается обществом. Эдну люди называли «суровой»: вероятно, она сумела трансформировать свою ненормальность в суровость.
– Ты тупая сучка, – послышался голос Эдны совсем рядом. – Тупая грязная сучка. Зачем ты убегаешь? Зачем? Ты только затрудняешь мою работу, а это значит, что и тебе в итоге придется труднее.
И тут, словно вняв укорам свекрови, Джулия оступилась. Раненая нога подвела ее и подвернулась. Всего чуть-чуть, но Джулия потеряла несколько спасительных футов. И в следующую секунду она почувствовала жгучую боль, пронзившую левую сторону груди.
Эдна вонзила ей нож под левую лопатку. Японский нож прошел сквозь одежду и кожу, как сквозь воду. По спине потекла теплая кровь.
Джулия завалилась на бок и перекатилась на спину. Вдруг удастся ударить Эдну ногами, может быть, даже выбить нож или что-то в этом роде? Хоть что-то.
Немедленно стало ясно, что она ошиблась. Правая нога отказала, словно примерзнув к земле, а попытайся она двинуть Эдну левой, той не составит труда поймать ее и, используя словно рычаг, перевернуть Джулию и прикончить.
Острый гравий впивался в рану на спине, кисть пульсировала болью. Джулия пыталась, честно пыталась, но все оказалось напрасно.
Эдна нависла над ней. Пальцы побелели, с такой силой свекровь сжимала нож.
Тут по гравию зашуршали шины. Глаза Эдны расширились, она посмотрела на дорогу.
Старый синий «Форд Фиеста» 1998 года выпуска (объем двигателя 1,3 литра, пробег – 117 000 миль, недавно был оценен в пять сотен фунтов, что делало его непригодным для продажи, оставалось просто ждать, когда он сам испустит дух, сдохнет раз и навсегда, что даст владелице повод прикупить новый, ну, или почти новый «Фольксваген Гольф», на который она давно заглядывалась).
Джулия знала все это потому, что присутствовала при исторической оценке «фордика». Дело происходило в местном представительстве «Фольксвагена», где менеджер отдела продаж, пожав плечами, объявил, что «Форд» гроша ломаного не стоит и он тут ничего поделать не в состоянии. Но когда автомобиль развалится, он будет ждать их визита, и вот его карточка.
Приятный парень. Лет двадцати, наполовину китаец. Довольно симпатичный. Джулия тогда подумала, что надо будет связаться с ним, когда придет время менять машину. Может быть, после развода с Брайаном. Кто знает, может быть, у парня найдется кое-что для женщины, чуть-чуть постарше его самого. На обратном пути она сказала об этом владелице «Форда». Та рассмеялась и заявила, что не верит собственным ушам.
– Я тебя понимаю, – сказала тогда Джилл. – Парень – просто красавчик.
Потом они заскочили выпить по чашечке кофе, после чего Джилл должна была возвращаться к своим детям, готовить обед Тревору, разбирать постиранное белье и наводить порядок в доме на предстоящую неделю.
– Джилл! – закричала Джулия. – Господи, Джилл!
