Олег видел, как Самохин сначала сопротивлялся, потом вышел из комнаты. Таня, оставшись одна, полезла в его сумочку и достала портмоне, деловито и осторожно начала шерстить бумаги, просматривая документы и даже пробуя на зуб кредитную карточку.
Стук в дверь. Самохин. Олег не стал отзываться, замер, чтобы его не слышно стало. Не хочется, противно всё. Все.
38
Только в одной комнате шла оживлённая и шумная жизнь. Олег переключился на монитор с комнатой садовника. Не сразу обратил внимание на суету парней, резко контрастирующую со всеобщим унынием. Олег приблизил изображение, увеличил его, добавил звук. Прислушался.
Говорили цифрами. Гоша удивил его ещё тогда, когда пришёл с просьбой и начал сыпать тройками и семёрками. Шифры! – догадался Олег, да у них свой язык, своя азбука! Понятно, что ничего не понятно. Но зачем шифруются, и какое отношение вся эта конспирация имеет к тому, что случилось сегодня на берегу?
Возможно, что и никакого, но, может быть…
Олега захлестнула горячая волна подозрительности. Хорошо бы проверить, но как? Неожиданно в комнате заговорщиков раздался резкий трезвон. Телефон. Гоша взял трубку и на цыпочках отошёл от окна, встал в середине комнаты и заговорил на пределе слышимости, делая знаки напарнику.
Женя, тоже почему-то на цыпочках, подошёл к окну и закрыл его, потом встал у двери, прислушиваясь… резко открыл дверь, убедился, что никого нет, и кивнул Антонову. Тогда Гоша заговорил громче.
– Да, по плану. Да, всё, как договаривались. Машинка запущена, – отчитывался он перед невидимым работодателем. – Потихонечку готовимся… Всё назначено на час «Ч», ну, как мы и обговаривали…
– Нет, – продолжал Гоша, – думаю, всё получится. Никаких противопоказаний. Да, сами смоемся – как только, так сразу… Ага, ага, ага.
Олег затаился. На следующий день, под незамысловатым предлогом, вытащил ребят прогуляться. Не посмели отказать. В это время Шабуров обшарил комнату и нашёл мобильный, переписал номера. Показал Гагарину. Тот как бы не удивился (хотя, если честно, то удивился), присвистнул картинно.
– Ба, старый знакомый, ну, здравствуй, Юрий Александрович, давно не виделись. Я даже, можно сказать, соскучиться успел.
39
Олег вспомнил, как они с Гошей познакомились – в обезьяннике, когда у метро (опять метро) был арестован охранниками правопорядка. Бывает. Хотя Гагарин не выглядел пьяным, аккуратно шёл к табачному киоску. Потом клетка обезьянника, где и произошло знакомство.
Разговор их пытался вспомнить, но тщетно. Выветрилось. Зато вспомнил, как Гоша пришёл на следующий день. Ещё удивился – как нашёл, где адрес вычислил.
А вот просьбе его (спасти друга Женьку из СИЗО) нисколько не удивился. Хотя, если задуматься, странная, двусмысленная просьба – можно так понять, что обратился за помощью к всесильному богатею, у которого вся ментура куплена. Но, с другой стороны, можно понять и так, что взывал к силе волшебной и требовал чуда, точно проверял – способен Олег или нет.
Оказалось, что способен. Женю освободили, дали условно. Неизвестно, давал Гагарин взятки или выкликал заклинания, однако же – вот наглядный результат, парень-то на свободе.
На каком этапе Антонов продался олигарху? Уже на следующий день после знакомства, когда пришёл другим человеком с чётко обозначенным заданием, или чуть позже, когда правосудие не свершилось?
Впрочем, какая разница. Куда важнее: что Безбородов затеял? Какую интригу? Извести Гагарина решил или чудесного сувенира лишить? И знает ли он что-нибудь о блокнотике?
Ещё раньше, размышляя о превратностях судьбы, на этот раз засмотревшейся в его сторону, Олег пытался вычислить – заветный блокнотик существует в единственном экземпляре или их несколько?
Потянулся к телефону, набрал номер Мамонтовой. «Абонент временно недоступен». Стал вспоминать и анализировать рассказы Даны про прошлое (скупо и отрывочно, пунк-тиром), как Безбородов на лифчиках поднялся и как, в один момент, ускорился неимоверно.
Взлетел на недосягаемую высоту за короткий промежуток времени. Вдруг и правда у него заветный блокнотик с опечаткой в знаке качества имеется. Вот бы проверить. И ещё решить, что с Гошей делать.
Утопить в море? Никто ж не хватится. Нет, брать ещё один грех на душу… Снова набрал номер Мамонтовой. «Абонент временно недоступен»…
В этот самый момент в дверь постучали условным стуком. Дана пришла. Выскользнул из тайной аппаратной, закрыл тихо дверь, вышел к любимой.
– Слушай, Дана, а ты магией цифр никогда не увлекалась? Ну, там, нумерологией всякой, гороскопами и т.д. и т.п.?
40
Дана спит рядом, а Олег думает. Сначала хотел врасплох стервецов застать, накрыть штаб, потребовать объяснений, но как-то это не по-гагарински будет. Олег не любит шума, любит, чтобы всё происходило тихо, не привлекая внимания…
Значит, затаиться и ждать. И при первой же возможности избавиться. Перед сном вызвал Аки, сделал необходимые распоряжения – вызвать самолёт, да немедленно, чтобы самым ранним утром. Тело мальчика, Ирине с мужем на работу. Аки молча принял к сведению, умчался.
Утром, пока слуги грузили тело Маню в грузовой отсек, Аки постучался в комнату садовника и объявил о конце его каникул. Предложил покинуть остров в течение ближайших пятнадцати минут, самолёт уже подан и готов к взлёту. За спиной Аки маячил угрюмый Шабуров. Женя и Гоша молча оделись и начали собирать вещи.
– Нет, – сказал Шабуров, – все вещи останутся тут. Зимнюю одежду вам выдадут на борту.
Не сопротивлялись.
Но Ирину с футбольным фанатом Петренковым оставил до следующего рейса. Чтобы противники свободного духа Беловодья не объединили свои преступные силы на борту воздушного судна.
Ведь от этих людишек чего угодно ожидать можно: вернувшись в тайную аппаратную, Гагарин своими ушами слышал, как Катя подговаривала Королёва обыскать его, ГАГАРИНСКИЕ, личные покои. Ну, не дает покоя девушке богатство, ну не даёт, и всё тут.
Да, Гагарин окончательно понял, что заигрался. Что ж, туши свет, сливай воду.
41
Но, как гостеприимный хозяин, бучу поднимать не стал. Лишь отстранился от гостей, будто бы задумался на пару суток. Исчез. А если и появлялся, то ненадолго и сильно погружённым в размышления.
Гости истолковывали его поведение по-своему. Каждый – в силу испорченности. В амплитуде от «парень переживает» (Денисенко Мелкиной) до «совсем нос задрал, совести совсем не осталось» (Петренков Ирине).
Исчезновения садовника и его напарника не заметили – из-за гибели Маню или же от полной расслабленности и равнодушия к чужакам. Постепенно всем стало очевидно: «каникулы» подошли к концу, два сладких месяца выпадания из русской зимы-земли.
Многим гостям нужно возвращаться на родину, красоты чужого мира становятся в тягость, начинаются разговоры о том, что экзотика приелась и уже не в радость. Гагарин готовится к тому, что гости разъедутся, количество знакомых лиц (прислуга не в счёт) резко сократится.
