— Да, да, — рассеянно кивнул Дима, оглядываясь. — Это потом. Куда ты убрала чемодан?
— В шкаф, — упавшим голосом сказала Наташа.
Дима прошел мимо, словно не замечая их, откатил дверь шкафа-купе, достал кейс с деньгами, направился к двери, но остановился у порога, сказал Чингизу, словно бы только вспомнив:
— В три часа будь на «стрелке». Позвони Челноку, дай ему адрес Сапфирова, пусть съездит, раз ты занят.
— Хорошо, — растерянно ответил тот. — Дим, погоди, давай поговорим…
— И не опаздывай, пожалуйста.
— Конечно.
Дима вышел в коридор, кивнул Вадиму:
— Поехали.
В лифте Вадим попытался было что-то сказать, но Дима остановил его движением руки.
— Не надо, Вадим. Я все вижу, все понимаю.
Они вышли на улицу, сели в «БМВ».
— Для начала во ВГИК, потом в «Интерсинема», — скомандовал Дима и назвал адрес.
* * *
Эдуард Александрович нажал кнопку селектора:
— Любочка, сварите, пожалуйста, кофейку. Как обычно. «Эспрессо».
— Хорошо, Эдуард Александрович, — моментально откликнулась Любочка.
Продюсер открыл ящик стола, выудил из него плотный конверт. Этот конверт ему сегодня передал человек Смольного. Премия за отличную работу. И за верную службу, само собой. Эдуард Александрович вскрыл конверт, отогнул клапан. Внутри лежала пухлая стопка банкнот. «Тысяч пять, не меньше», — подумал продюсер. Он хотел было спрятать деньги в стол, но не удержался, достал купюры, принялся пересчитывать. На цифре «тридцать восемь» дверь в кабинет открылась, кто-то вошел, остановился у стола.
Эдуард Александрович поднял взгляд, и купюры вывалились у него из рук. Рассыпались по серому ковровому покрытию. Перед ним стояли двое. Того, что держался сзади, Эдуард Александрович не знал. Второй был Дмитрием Вячеславовичем Мало. Вчерашним визитером. Кровь отхлынула от лица продюсера. Он пробубнил что-то нечленораздельное, закашлялся, постарался взять себя в руки и выдавить улыбку.
— Эээээ… Здравствуйте, молодой человек. Рад вас видеть. Что-нибудь… случилось?
— Вы правы, Эдуард Александрович, случилось, — серьезно кивнул парень.
Продюсер вдруг увидел, что у мальчишки совершенно взрослые глаза. Заметил он и легкую сеточку морщин на веках. Вчера еще их не было, Эдуард Александрович мог в этом поклясться. С наблюдательностью у него все было в порядке.
— Эээээ… Что же, позвольте узнать? — Парень молча смотрел на него, и продюсер понял, что нажил себе большие неприятности. — Я вчера весь вечер думал, посмотрел кое-какие документы и пришел к выводу, что вы мне переплатили. — Эдуард Александрович неуверенно улыбнулся. — Что-то около пятидесяти тысяч. — Дима молчал. — Или даже около семидесяти…
Дима поднялся, достал из кармана пистолет с глушителем, направил в грудь Эдуарду Александровичу, дважды нажал на курок. Послышались приглушенные хлопки.
Продюсер схватился за грудь, обмяк, сполз в кресле. Пустые глаза уставились на рассыпанные по полу купюры. На рубашке расплывалось красное пятно.
— Секретаршу тоже придется, — спокойно сказал Вадим. — Она же тебя видела…
— Вчера другая была.
Дима вытащил из замочной скважины ключ, они вышли из кабинета. Дима запер дверь, ключ бросил в окно. Из приемной появилась секретарша, неся на подносике чашку кофе, сахарницу и салфетки.
— Ааааа… — увидев посетителей, озадачилась она.
— Красавица, твой шеф только что спустился вниз, мы поедем на киностудию, он вернется к концу дня. А если все сложится удачно, то завтра утром. — Вадим приобнял девушку, зашептал ей на ухо. Правильно, нечего ей таращиться, пусть в пиджачное плечо смотрит. — А это кофеек? Тот самый, что шеф заказывал? Не остывать же, — Вадим цапнул чашечку, сделал пару глотков, поставил обратно на поднос. — Отменный кофе. Превосходный просто. Умница, — чмокнул игриво секретаршу в нарумяненную щечку. — Увидимся, кошечка.
* * *
Через час после того, как сердце продюсера Эдуарда Александровича разнесла пистолетная пуля, майор Турчинов Святослав Григорьевич вышел из своей квартиры, запер дверь на оба замка и вызвал лифт. Настроение у него было вполне хорошее. Он даже насвистывал модный мотивчик.
Кабина остановилась, створки пошли в стороны. В кабине стояли двое. Святослав Григорьевич сразу узнал того, что стоял ближе. Его вчерашний «крестник». Живой, стало быть, остался, паскудыш. Турчинов соображал куда быстрее продюсера. Он метнулся в сторону, запуская руку под куртку.
Дима достал его первым же выстрелом. Пуля попала в бедро. Турчинов упал, пополз к лестнице, оставляя за собой смазанную кровавую полосу.
— Помогите! — сипло выкрикнул он. — Пожар! Пожар!!!
Дима вышел из лифта, подошел ближе, выстрелил еще дважды. Первая пуля попала майору в грудь, вторая — в голову.
Турчинов дернулся в агонии и затих.
Дима зашел в кабинку лифта, кивнул советнику:
— Поехали.
— Дим, ты понимаешь, что менты за своего всех на уши поставят? Они счет ведут. Рано или поздно тебя вычислят.
— Я знаю, — кивнул спокойно Дима. — Это моя проблема. Пусть она тебя не заботит. Ты лучше вот что сделай. Собери команды человека по три-четыре. Пусть начинают подгребать куски Смольного. И отправь людей по нашим точкам. Тем, кто остался с нами, снизь налог до десяти процентов. На пару месяцев.
— Дим, это большие деньги, — напомнил советник. — Может быть, до двенадцати? Они и так счастливы будут.
— Я сказал, до десяти, Вадим. Пусть те, кто согласился перейти под «крышу» Смольного, поймут, что потеряли. В следующий раз неповадно будет.
— А с провинившимися что делать?
— Особо соглашающихся накажи серьезно. Остальным штраф — по двухмесячному сбору. Плюс увеличь процент. До двадцати. На три месяца.
Хорошо, — Вадим улыбнулся. Он понял идею. Верность поощряется. Измена наказуема. Выбрал «крышу» верь ей. А снижение налога на одних точках Дима с лихвой вернет повышением на других. — Сделаем.
* * *
Максим Абалов проснулся от долгого звонка в дверь. Он с трудом оторвал голову от подушки и зажмурился от дичайшей боли в висках.
— Господи… — прошептал Абалов.
Он помнил, что молодой продюсер угощал его в ресторане отменным коньяком, а вот что было потом… До дома его довезли на такси, это он тоже помнил, но все последующие события словно стерли из памяти… То ли пиво он с кем-то пил, то ли вино… Вино, наверное. Или все-таки пиво? Как голова-то болит.
В дверь снова позвонили.
— Иду!
Абалов с трудом сполз с кровати. Оказалось, что спал он в костюме. Хорошо хоть без туфель и у себя дома. Мог бы в вытрезвителе проснуться.
