В очках, галстуке-бабочке и клетчатой куртке, коротко подстриженный Догерти напомнил мне инженера НАСА 1960-х годов, а его страсть к ученым статистическим терминам показалось мне похожей на стиль разговора ракетостроителей, от правильности расчетов которых зависела жизнь астронавтов. Так вот, по выражению Догерти, согласно анализу второго исследования, четыре к одному, что тренинги рабочей памяти не ведут ни к малейшему переносу улучшений на общие навыки, не входящие в конкретный тренинг.
«Даже если вы априори убеждены в эффективности тренингов рабочей памяти, – заявил он, – сейчас, в свете наших новых данных, вам следовало бы поумерить свой оптимизм».
Первый комментарий на этот доклад поступил от Энгла. «А я не вижу в ваших данных ничего пессимистического, – сказал он. – Напротив, они внушают мне именно оптимизм. Мы действительно можем идентифицировать конкретные типы задачи. Если бы вы прошли один из тренингов, о которых в самом начале рассказывал Гарольд, – тех, в которых командиру надо решить, что задействовать в бою, подводные лодки или катера, и каждый процесс решения идет в режиме многозадачности, – вы бы увидели, что там все понятно и вполне поддается идентификации. Мы действительно можем идентифицировать конкретные задачи и целенаправленно обучать людей каждой из них».
Тут, прося слово, поднял руку сидевший у задней стены Джо Чэндлер, молодой психолог из Подразделения военно-морских медицинских исследований в Дейтоне.
«А я вообще не уверен, что перенос улучшений на другие навыки, не вошедшие в тренинг, важны настолько, как думают некоторые люди, – сказал он. – Вы можете привести человека в тренажерный зал и заставить его тренироваться в приседаниях, и следствием этого, конечно же, не будет то, что он начнет делать больше отжиманий. Но определенных успехов он добьется не только в приседаниях; например, станет лучше держать равновесие».
Далее выступил Лу Матзел – он провел презентацию, в которой рассказал о новых достижениях своих потрясающих мышей. Очередная серия экспериментов показала, что их общий интеллект улучшается не только в результате тренинга рабочей памяти в двойном двухрукавном лабиринте, но и в результате 12 недель упражнений на так называемом беличьем колесе. А самое замечательное новое открытие этого исследователя заключалось в том, что у мышей, прошедших оба тренинга, общий интеллект увеличился более чем в два раза, чем у грызунов, которые прошли только один из них. По сути, при прохождении обоих тренингов одновременно результаты оказывались лучше, чем сумма их отдельных эффектов.
«Учитывая, что мы, люди, делаем все совершенно по-другому, мне кажется, это очень и очень важно, – заявил Матзел. – Типичные участники ваших тренингов, студенты, по девять месяцев в году учатся, пьют пиво и охотятся за девчонками, а потом в течение трех летних месяцев занимаются физическими упражнениями. А между тем, похоже, наилучших результатов можно достичь благодаря комбинации упражнений с обучением».
Последним перед перерывом на обед выступал Майк Познер из Орегонского университета; исследование Майка в области медитативного сосредоточения подробно описывается вглаве 4. Внешне похожий на актера Мартина Ландау, начавшего карьеру в кино в далеких 1950-х, Познер говорил рокочущим энергичным голосом.
«Согласно нашей теории, по влиянию на состояние мозга медитативное сосредоточение сравнимо с физической активностью, – сообщил он. – Тренинги рабочей памяти и медитация задействуют совершенно разные зоны мозга. У них, судя по всему, разная анатомия. И нам представляется вполне логичным вопрос, приводит ли их комбинация к какому-либо эффекту синергии». Конкретно такого эксперимента Познер пока не проводил, но он рассказал о последних результатах своего рандомизированного исследования, в котором участвовали 60 взрослых людей из Техаса; им предложили пройти курс медитативного сосредоточения. Половина участников курила, вторая половина – нет. Испытуемым никто не говорил, что в результате исследования они станут меньше курить – и ни один из них не собирался делать этого сам, – но проведенный впоследствии тест с применением алкотестера показал, что все, кто медитировал, стали выкуривать на 60 процентов меньше сигарет.
Рэнди Энгл высказался в поддержку и этого тренинга. «Контроль внимания играет большую роль в целом ряде психопатологий, в том числе в злоупотреблении алкоголем, – заявил он. – Раз вы фокусировались на контроле внимания, я бы на вашем месте и впредь ожидал наложения результатов».
«Одним из первых эффектов, которые мы выявили в результате тренингов на сосредоточение и внимательность, было улучшение по показателю урегулирования конфликтов, который мы измеряли с помощью специального сетевого теста», – сказал Познер.
«Тут мы тоже выявили серьезные расхождения», – ответил Энгл.
Ну что за человек, на самом деле?
После обеденного перерыва перед участниками конференции по громкой связи выступил Эд Фогель, коллега Познера по Орегонскому университету. «Мы с женой с минуты на минуту ждем рождения ребенка, – сказал он, – так что вам придется простить меня, если я закончу свою речь слишком резко».
Пока не очень отчетливый голос Фогеля бубнил что-то об объеме внимания и о том, как он в зависимости от конкретных обстоятельств меняется у каждого человека ежеминутно, ежечасно и ежедневно, я изо всех сил боролся со сном. Основной вывод докладчика, сделанный по итогам исследования с необычно большим количеством участников – целых 495 студентов, – заключался в том, что люди с относительно низким объемом рабочей памяти, как правило, полностью «отключаются», когда количество объектов, которые их попросили держать в голове, становится для них слишком большим. Три объекта они запоминают не хуже людей с большим объемом рабочей памяти, но как только объектов становится четыре или более, точность их воспоминаний резко снижается; они называют один-два объекта, не более.
«Хорошая работа, Эд, – похвалил оратора Энгл. – Вы обратили внимание на то, за чем мы в моей лаборатории наблюдаем вот уже в течение 15 лет. По мере того как задачи становятся сложнее и сложнее, люди с небольшим объемом рабочей памяти в какой-то момент в основном просто сдаются. В 1992 году мы провели исследование, в рамках которого задачи на запоминание цифр постепенно усложнялись, а испытуемые должны были нажимать нужную клавишу. Так вот, когда люди с большим объемом рабочей памяти достигали своего пика, они продолжали стараться, они бились все упорнее и упорнее, а те, у кого объем был незначительный, вылетали из процесса, как пробка из бутылки. Тут все дело в желании и умении не сдаваться».
«Это ваше исследование послужило вдохновением и для некоторых моих, – ответил Фогель. – В одной из последних серий экспериментов мы тестировали стратегию, призванную помочь людям с малым объемом рабочей памяти. Мы предлагали им шесть объектов, но вместо того, чтобы просить их запомнить все, просили постараться запомнить как минимум три последних. И это, как нам кажется, в среднем повышало эффективность запоминания. Не обязательно пытаться сделать таких людей умнее, можно постараться сделать так, чтобы они реже проявляли свою глупость».
