Книга Год тумана - Мишель Ричмонд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скучаю по этой игре, по ночным разговорам. Скучаю по всему, связанному с Джейком. Даже не думала, что можно скучать так сильно. В минуты слабости думаю о той боли, которую причинил ему мой спешный отъезд в Коста-Рику. Нет бы мне угомониться. В минуты сомнений достаю фотографии Эммы. Разглядываю лицо девочки, пытаюсь вспомнить ее голос, перечитываю имена пропавших детей, записанные в блокноте. Даты пугают еще сильнее; это продолжается десятилетиями. Где теперь родители детей, тети и дяди, бабушки и дедушки, где друзья, которые их любили? Каждое нераскрытое дело о похищении — колоссальный объем скорби, бесчисленное количество людей, для которых время остановилось в тот день, когда исчез ребенок. Каждое пропавшее дитя — чья-то раненая память, чья-то точка отсчета. За каждым именем в моем блокноте стоят другие, безымянные, люди, по-прежнему ждущие, что их ребенок вернется домой.
— Ну как? — спрашивает Аннабель.
— Ее здесь не было. Конечно, ее здесь не было. Вы правы. Я ошиблась. Все кончено.
— Мне очень жаль…
— И ведь в самом деле верила, что найду ее. Помнишь, когда я училась на втором курсе в колледже, ты пришла на мою презентацию?
— Конечно, — говорит Аннабель.
— Никогда об этом не рассказывала, но я сделала презентацию последней в своей группе. Самой последней. Все остальные выступили еще осенью, но наш преподаватель посчитал меня не готовой. И сдала лишь потому, что в течение трех месяцев проводила каждую ночь в фотолаборатории и вкалывала как проклятая, когда все уже спали. Закончив колледж, открыла собственное дело и принялась работать из чистого упрямства. Знаю, Бог не наградил меня талантом. Мои фотографии не имеют ничего общего с вдохновением. Я всего лишь умею трудиться. Раньше это мне помогало. Думала, на этот раз тоже сработает. Если не сверну с пути и не сбавлю темп, то найду Эмму.
— Ты сделала все, что смогла, — говорит Аннабель.
— Этого оказалось мало.
— Откуда звонишь?
— Из Плайя-Эрмоса. Собираю вещи.
Никаких слез. Даже гнев меня покинул. Все, что осталось, — пустота. Тоска, которую невозможно избыть. И чувство вины.
— Возвращайся, — просит Аннабель.
— Вернусь на следующей неделе.
— Точно?
— Да. Только на пару дней съезжу в Мануэль-Антонио.
— Тебе не следует быть одной. Возвращайся.
— Говорят, в Мануэль-Антонио очень красиво. Надо быть сумасшедшей, чтобы объездить всю страну, но так и не побывать в самом известном месте.
— Побываешь там как-нибудь в другой раз.
— Нет. Хочу проветриться.
— Мы выбрали имя для ребенка, — говорит Аннабель. — Если будет мальчик, назовем Майлз. Если девочка — Маргарет.
— Как мило.
— Если разрешишь, мы хотели бы дать ей второе имя — Эмма.
Как я могу не разрешить? Хотя после этих месяцев, в течение которых пыталась вспомнить, теперь мне хочется лишь одного: забыть.
Снится один из повторяющихся снов: стою на склоне холма и наблюдаю за тем, как мимо проходит поезд. Он движется бесшумно и кажется бесконечным. То и дело мне удается заглянуть сквозь окно в вагон, и каждый раз вижу знакомых людей и знакомые места. Мама моет посуду, стоя над большой раковиной в доме, где я выросла. Аннабель ныряет с носа лодки в теплые воды, омывающие остров Пти-Буа.
Не видела этот сон с тех пор, как исчезла Эмма. Я часто ждала его и надеялась. Сквозь окно вагона я хотела увидеть Ошен-Бич и некий ускользнувший из памяти образ, который поможет разрешить загадку.
В последнюю ночь в Плайя-Эрмоса снова снится поезд. По жестяной крыше домика барабанит дождь. Заглядываю в окно вагона и вижу девочку. Мертвую девочку, лежащую на кровати, малышка до половины укрыта простыней. Белые лодыжки, белые ступни, белые руки. Глаза закрыты. Просыпаюсь мокрая от пота, с металлическим вкусом во рту. Твержу себе, что сон ничего не значит, в конце концов, это всего лишь видение. Потом выхожу на балкон и наблюдаю за тем, как надвигается шторм.
Для Х.М. остановилось время.
Когда ему исполнилось двадцать семь, доктор Уильям Сковилл решил, что лучший способ излечить больного от эпилепсии — удалить некоторые доли головного мозга, включая большую часть гиппокампа и мозжечковую миндалину — маленький придаток, хранящий эмоциональные воспоминания. Страшная ошибка. Х.М. не только не перестал страдать от эпилепсии, но и утратил способность к запоминанию.
В течение почти тридцати лет доктор Бренда Милнер ежемесячно навещала Х.М. И на протяжении всего этого времени пациент немедленно забывал ее, если она покидала его больше чем на несколько минут. «Пациент живет прошлым, — отметила Милнер. — Можно сказать, жизнь больного остановилась в момент операции».
Большинство ранних воспоминаний Х.М. остались нетронутыми. Он помнил, как в детстве учился плавать в закрытом бассейне и как гостил в деревне. Помнил расположение комнат в загородном доме и цвет обоев на кухне. Сохранил в памяти даже то, какими духами пользовалась его мать. Зато немедленно забывал, где только что был и с кем разговаривал.
Х.М. как-то попытался объяснить доктору Милнер, на что это похоже — быть лишенным памяти. «Каждый мой день — это разомкнутое звено, какую бы радость и какое бы горе я ни испытал».
Какая беда — и одновременно какое счастье! Оставить скорбь в прошлом. Пережить страшнейшие муки совести, а потом забыть о них. Просыпаться каждый день с незамутненным сознанием, не помня о собственных ошибках.
День триста тридцать второй. Рано утром захожу в бар. Сами делает коктейль, и мы идем пить на пляж. Наблюдаем за тем, как солнце поднимается и озаряет синюю воду ослепительно белым светом. Сами провожает меня на автобусную остановку.
— И это все, что у тебя есть? — Она окидывает взглядом мой рюкзак.
— Путешествую налегке. Кое-что вообще выбросила.
Подруга зарывается каблуками в песок и жмурится, глядя на солнце.
— Мы еще увидимся?
— Конечно. Позвони, если будешь в Сан-Франциско.
— Обязательно.
— Когда собираешься вернуться в Техас?
— Куда? — переспрашивает Сами и улыбается.
Когда приезжает автобус, город только-только начинает просыпаться. На пляже один за другим появляются серфингисты. Завидую простоте жизни и незамутненности существования этих людей, подчиненного ритму приливов и отливов. Завидую их универсальной способности забывать. Головы парней и девушек настолько заняты серфингом, что для остального просто не находится места.
Если бы не Аннабель и ее ребенок, осталась бы здесь. Вернулась в свой домик, распаковала вещи и занялась серфингом. Здесь легко жить, оставив мир позади. Разве не этим я занималась до сих пор, сбежав от Джейка с его болью и покинув город, с которым связано столько воспоминаний?
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Год тумана - Мишель Ричмонд», после закрытия браузера.
