Проведя за этим занятием около часа и изрисовав схемами электронный блокнот, я выяснила, кто заболел первым. Или, во всяком случае, одним из первых. К моему удивлению, им оказался командующий силовиков, сопровождавший меня на орбиту. Поддавшись первому порыву, я еще раз наведалась в связную и проверила состояние экипажа нашего челнока, куда я летала на «переговоры», и мирно спящего на своем катере дипломата. Оно по-прежнему оставалось прекрасным, и, поколебавшись, я списала казус на недостаточность находящихся в сознании свидетелей и их общее состояние, временно выбросив первых зараженных из головы. К сожалению, ничего больше, кроме ориентировочной скорости распространения инфекции (весьма, кстати, высокой) и первоначальных симптомов из интервью вытянуть не удалось. Полученные сведения я на всякий случай отправила медикам, а сама занялась временным расселением прибывших на смену солдат, которых до окончания дезинфекции нужно было где-то разместить.
К вечеру я настолько закопалась в административные вопросы, что появления доктора Эшо в сопровождении одного из наших медиков поначалу даже не заметила.
— Ну, как поживают наши анализы? — спросила я, не поднимая головы от срочного доклада Командору. — Помощь в постановке диагноза и лечении будет нужна?
— С диагнозом мы справились сами, — доложил корабельный врач, переглянувшись с Эшо. — По поводу лечения… Лучше будет переправить больных на базу. Все-таки это неспециализированная клиника.
— Спешка есть? И каковы прогнозы на выздоровление? — я щелчком отправила отчет по галасети и подняла на него глаза.
— Болезнь не слишком опасна, по крайней мере после госпитализации больных, и никаких серьезных последствий дать не должна. Но сама по себе она настолько специфична, что…
— Что я настоял, чтобы вам об этом сказали в моем присутствии, — закончил Эшо, сердито скрестив руки на груди. — Хочу посмотреть, что вы на это скажете. Если бы не коллега Ковус, — вежливый кивок в сторону корабельного врача, — я бы не сообразил, что это.
— И что же?
— Судя по всему, биологическое оружие. Возбудитель искусственно изменен.
Повисла напряженная тишина.
— Подробности?
— Болезнь, условно названая нами «песчаная сыпь» распространяется крайне быстро, имеет малый инкубационный период и надолго выводит пострадавших из строя. Больные быстро слабеют, теряют сознание и без своевременной врачебной помощи последствия могут быть достаточно тяжелыми. Заражение происходит через выделения потовых желез при личном контакте и при контакте с любым предметом, к которому прикасался зараженный, — врач пожевал губами и заметил: — Эти возбудители потрясающе живучи, особенно во влажной среде. И мне лично не представляется удивительной скорость, с которой распространялась инфекция. Подумать только, если бы эта зараза попала на корабль…
— Или в клинику, — поддакнул Эшо.
— Клинику, да… — пробормотала я. В голове мгновенно зароились версии, одна другой хуже. Планировалась атака на космопорт? Но — корабли на орбите, почему там все в порядке? И если все-таки нападение, то почему никто не напал? А почему… Что-то болталось на краю сознания, не давала покоя какая-то мелочь. Почему все остальные здоровы?… Что такого… И тут меня осенило: — Клиника! Вы правы, доктор, клиника!
Я сорвалась с места, оставляя недоумевающих врачей у себя за спиной. Времени на объяснения не было — я боялась, что уже опоздала. Спустя полчаса я была на борту челнока, привезшего в город врачей, спустя еще полтора уже бежала по коридорам покинутого вчера корабля. В сопровождении четверых силовиков в защитных костюмах меня переправили на корабль, где спал дипломат. Пятнадцатью минутами позже я снимала его рук тончайшие пленочные перчатки, покрытые уже высохшей, но, без сомнения, хорошо определяемой в лабораторных условиях субстанцией.
Образцы отправились срочным рейсом в клинику, но в результатах анализов сомневаться, к сожалению, не приходилось. Для подтверждения достаточно было разбудить фарра Торна. Услышав первые же вопросы, он сделал весьма верные выводы, просчитал свои перспективы и предпочел активировать блок самоуничтожения. Вот так всегда с этими ключевыми свидетелями… С тех пор, как маги научились закрывать секретные сведения «поплавком»-нейродеструктором — подчас без ведома их носителя — работа следователя стала на редкость утомительной.
Впрочем, к тому времени, как я вернулась на планету, захватив труп для вскрытия, реконструировать план диверсии можно было и без помощи «языка».
На перчатках действительно оказалась «рассада» возбудителя. Наш дорогой дипломат галантно попрощался со мной за руку не просто по привычке. Командующий силовиков, снявший с его пальцев кольца, а с ним вместе весь космодром пал жертвой случайности. Настоящей целью была клиника, поэтому и требовал фарр Торн именно меня. Что характерно, явно знал, кто я и как выгляжу.
К следующему утру все или почти все военные в клинике были бы одновременно выведены из строя вместе с половиной врачей. Не знаю, как эта болезнь влияет на беременных и младенцев — от этого зависит, хотели ли Избранную убить или похитить, но в любом случае, придя в себя, мы бы уже ее не нашли.
К полуночи закончили вскрытие, результаты которого косвенно подтвердили мою версию. Фарр Торн вовсе таковым не являлся, перенеся несколько операций по смене внешности и показателей биометрии. Еще одно свежее достижение науки и техники — похоже, через сотню-другую лет для того, чтобы удостовериться в подлинности кого бы то ни было, нужно будет не только делать обыск на предмет маскировочных амулетов и снимать общую биометрию, но и делать полное сканирование.
Однако, противник неплохо подготовился. Силовой наскок не прошел, сменил тактику. И почти удачно, надо сказать, сменил. Одно радует — это уже почти не важно. День-другой, и, если верить книгам, Избранная сумеет распорядиться своими врагами сама. А если верить Тану — и сейчас вполне может за себя постоять.
Напряжение чудовищно длинных суток спадало, и мне начало казаться, что все действительно будет в порядке. И с моими солдатами — уже завтра прибудет корабль конторы и заберет пострадавших. И с Марлен — она уверенно шла на поправку, мужественно улыбаясь при моих визитах. И с ребенком…
Вот только поведение мудрейших не давало мне покоя. А гораздо больше — то, что псионом наша якобы Избранная не была. Всего час назад я заходила в ее бокс, разглядывая закутанный в мягкую ткань кулек, из которого сверкали живые синие глазенки. Ни малейшего проблеска силы в этих глазах не было. Даже в утробе матери она была похожа на псиона больше, чем сейчас.
Не понимаю. Действительно — не понимаю.
Чего ждет Санх? И что вообще может измениться?…
Я медленно шла по пустым гулким коридорам ночной клиники, напряженно размышляя.
Эйра… Санх говорит о них так, будто они существуют на самом деле, Тан — как будто видел их лично. Но им, как верующим, положено. А я? Что знаю о них я — кроме запутанной схемы в блокноте?
