Единственным человеком с аппетитом оказался Дин. Он и возглавил процессию гостей, неохотно перешедших в столовую.
На Морин было жалко смотреть. Вечеринка, задуманная ею как грандиозный праздник, была близка к провалу. Лорен все еще не появилась, а оставшиеся гости, казалось, были совсем не склонны веселиться.
Эдди сразу заметил, что Морин в отчаянии, и ободряюще обнял ее:
— Все будет хорошо, Мо. Улыбайся! Ленч начался.
— У тебя больше нет ничего съестного? — жалобно простонала Лорен.
За последний час машина не сдвинулась с места. Лорен обшарила все карманы и нашла в «бардачке» большой запас галет, которые можно было есть, только размочив их в горном потоке или несколько часов подержав на солнце. Весь съедобный улов составили два шоколадных батончика, мятные конфеты и пачка печенья.
— Нужно растянуть еду, — предложил Ричард, разламывая батончик пополам. — Неизвестно, сколько еще нам придется простоять.
— Хорошая идея, — согласилась Лорен, мгновенно проглотив свою половину. — Но если ты опять затеешь свою игру в любимые блюда, я начну петь во весь голос, а это, скажу тебе, сомнительное удовольствие.
Ричард изобразил ужас и отдал ей свою долю шоколада, которую она с благодарностью приняла.
Они сидели в машине, время от времени меняя позу, чтобы не затекали ноги, и с надеждой поглядывая в окно.
— Знаешь, о чем я думаю? — вдруг спросила Лорен.
«Я хотел бы, чтобы ты думала обо мне», — подумал Ричард, но предпочел не произносить этого вслух.
— Понятия не имею.
Я думаю о том, как странно сидеть с тобой в машине, посреди дыма, смога и шума. До сих пор я могла представить тебя только в горах, окруженных тишиной. Здесь ты кажешься другим.
— Это хорошо или плохо? — осторожно поинтересовался Ричард.
Лорен глубоко вздохнула:
— Впервые за время нашего знакомства ты кажешься мне настоящим. Забавно, правда? В Тендейле все выглядело нереальным — горы, снег, безмятежность. И мне казалось, что моя настоящая жизнь — в Лондоне, где я оставила кучу нерешенных проблем.
Ричард взял ее за руку. Лорен замерла, но в следующий миг почувствовала, как по всему телу разливается тепло.
— Знаешь, в чем заключалась моя главная ошибка? Все, что я нашла в Озерном крае, казалось мне миражем, иллюзией, прекрасной мечтой, не осуществимой для горожанина. И ты был частью этой мечты. Теперь же, когда позади остался Тендейл, впереди ждет Лондон или Нью-Йорк, а рядом сидишь ты, я поняла, что в моей жизни есть только одна реальность.
Ричард не отвечал. Впервые за много лет он горячо молился. «Господи, пусть это буду я!»
Глава 24
— Но почему ты продолжаешь заниматься этим? — спросил Эдди Дина. — Почему такой умный мальчик, как ты, хочет провести свою жизнь в тюрьме?
— Потому что единственное, что у меня получается хорошо, — угонять машины, — признался Дин.
Неправда, — перебил его Крис. — У тебя потрясающий талант к математике. Ты бы мог работать с компьютерами.
Дин почувствовал себя в ловушке между двумя мужчинами, пытающимися сделать из него человека по своему образу и подобию.
— Похоже, вы считаете, что я как наркоман, который хочет завязать со своей привычкой, но не может. Вы не понимаете, что мне нравится то, что я делаю! Я получаю удовольствие, вскрывая машину с любой сигнализацией. Я люблю уходить от погони и оставлять полицию с носом. Мне это нравится, потому что мне нечего терять.
Крис знал — не имеет смысла напоминать, что, в сущности, он может потерять жизнь. Подросткам всегда кажется, что они будут жить вечно.
Эдди меньше приходилось иметь дело с подростками. И потому он никак не желал признавать поражение в споре с мальчишкой, упорно отказывающимся принять руку помощи.
— В моей компании постоянно набирают стажеров. У тебя хорошие задатки менеджера по продажам — язык подвешен, в математике силен, об умении водить машину я и не спрашиваю.
Дин с жалостью посмотрел на Эдди:
— Вы не понимаете! Ну почему меня никто не слушает? Я не хочу быть похожим на вас! Не хочу работать, не хочу меняться!
Он встал так резко, что опрокинул стул. Все посмотрели на него.
— Спасибо за еду. Мне пора. Счастливо и спасибо, что подвезли, сэр. — Схватив сумку, Дин устремился к двери, прежде чем Крис понял, что произошло.
— Вы разве не пойдете за ним? — сердито спросил его Эдди.
Крис подошел к окну. Дин шагал по дороге с гордо поднятой головой. Король улицы!
— Нет. Но, возможно, он когда-нибудь вернется…
— Надеюсь, нет, — пробормотала Морин, чье гостеприимство подверглось суровому испытанию, когда она увидела, как Дин сунул в свою сумку серебряную рамку для фотографий.
Крис смотрел вслед удалявшемуся ученику, пока он не исчез из вида. Ему казалось, что Дин забрал с собой частичку его сердца.
Когда он повернулся к остальным, Пит и Бет сидели за разными концами стола, куда Эдди предусмотрительно рассадил их, став свидетелем унижения Стеллы. Место Криса оказалось возле Иззи, а Морин с радостью обнаружила свою карточку рядом с карточкой Эдди.
Гости съели ленч, едва ли замечая вкус блюд. На десерт, как и предполагала Лорен, был подан торт, на котором красовалась одна свеча.
— А зачем вы зажгли свечу? — удивилась Иззи. — Ведь Лорен нет.
Морин вздохнула:
— Но у нас есть второй именинник. Крис, загадывайте желание!
Крис оторопел. Его изумление достигло предела, когда все запели «С днем рождения». Иззи сделала вид, что направляется в ванную, и, проходя мимо брата, прошептала ему на ухо:
— Делай все, как она просит. Я объясню позже. Она считает, что у тебя тоже день рождения.
Крис усмехнулся, подумав, что события, толчком к которым послужило упоминание о дне рождения, пришли к кульминации, и обвел взглядом оставшихся гостей.
Бет и Пит… После ухода Стеллы и его родителей они не обменялись ни единым словом. Однако их связывало нечто почти осязаемое; это, наверное, ощущалось бы, даже если бы они находились в разных комнатах. За несколько дней они построили отношения ближе и крепче тех, что сложились у Криса и Бет за пять лет. Это его вина или судьба? Он не знал. Но он чувствовал себя проигравшим.
Крис подумал о страданиях, которые они причинили близким. Смогут ли они вынести их груз? Он сомневался в этом.
Он перевел взгляд на Иззи. Сестра совершенно преобразилась — она словно заново родилась. В ее глазах появилась надежда, она увидела цель, к которой стоит стремиться.
