18
Приближаясь в очередной раз к клубу или выходя из него, Вадим невольно ищет глазами черный «ауди» со своей отметиной. Иногда тот припаркован в обычном месте, иногда чуть подальше. Значит, и владелец тоже где-то рядом. Не исключено, они с ним пересекаются. Вадим гадает, кто бы это мог быть. Вряд ли из знакомых – ни Володя, ни Марк, ни даже Эдик на такой машине не ездят. Хотя Эдик вполне мог бы себе позволить. Да дело даже не в этом. Возле клуба паркуются машины и покруче, контор вокруг понапихано много, разные люди приезжают.
Его мучает любопытство, к тому же он догадывается, что, увидев владельца, столкнувшись с ним нос к носу, он, возможно, избавился бы от не оставляющей его тревоги. Не далее как в прошлый раз ему показалось, что он снова заметил того типа в вязаной шапочке. Или во всяком случае похожего на него. Тот стоял на другой стороне улицы и разговаривал с каким-то человеком. Вадим надвинул пониже козырек бейсболки и прошел мимо клуба. И только дождавшись, когда знакомец уйдет, повернул обратно.
Нет, нехорошо. Он чувствует себя чуть ли не преступником. Такая жизнь совсем не радует: узнают—не узнают, найдут—не найдут. Хотя, скорей всего, утешает он себя, его вовсе и не ищут, тем более что времени с того происшествия прошло достаточно.
Эх, угораздило же! А все потому, что заторопился, поспешил, всегда это оказывалось во вред, сколько раз замечал. Спешка – лишнее напряжение, лишние нервы, лишний повод для ошибки, для ложного шага. Так и в том случае – сначала с неудачной парковкой, потом с бегством. Никак не избавиться от этой дурной привычки – спешить. Даже тогда, когда ему не надо ни к какому назначенному часу. Сначала сделал, потом подумал. Когда гуляли вместе с Оксаной, та, не поспевая за ним, часто сердилась: «Ну куда ты несешься? Ты что, опаздываешь?»
Ну да, он несся, что правда, то правда. Только жизнь неслась еще быстрее, он не поспевал за ней. И годы, прожитые с Оксаной, тоже пролетели как одно мгновение. Теперь, во всяком случае, так казалось. И все прочее откатывалось в прошлое с такой скоростью, что он готов был усомниться, с ним ли это было, в его ли жизни. Не привиделось ли? Может, и вся эта история с «ауди» тоже всего лишь сон, вроде того, с выдвигающимся бампером? Только вот человек в вязаной шапочке был уж очень реальным. Да и царапины на бампере «ауди» со следами зеленой краски его «опеля».
Болезнь Оксаны, увы, тоже не сон. Накануне он разговаривал с лечащим врачом. Сам ни с того ни с сего вдруг решил позвонить в клинику – узнать про ее состояние. Спросил, не ожидая ничего утешительного. И в ответ услышал: «Наметился позитивный сдвиг. Не хочется забегать вперед, но кажется, кризис миновал».
Весть действительно отрадная, хотя Вадим и понимал, что в психических болезнях все не так однозначно, сегодня вроде неплохо, а завтра опять откат. Однако сразу полегчало: авось обойдется – то ли про «ауди», то ли про Оксану, то ли про все вместе…
19
– Им слишком много денег платят, – говорит Эдик, еще один завсегдатай клуба, с ним Вадим тоже время от времени пересекается в раздевалке, в тренажерном зале или в бассейне. Это он про футболистов. – Они и играть-то по-настоящему не умеют, не вытягивают в серьезных первенствах, а им столько отваливают. Неправильно, это развращает.
Эдик – невысокий, плотный, с отчетливо обозначившимся брюшком. Он с ним пытается бороться, но без фанатизма. После каждой тренировки непременно встает на напольные электронные весы в углу. Тело свое он холит, подолгу рассматривает его в зеркало, нисколько этого не стесняясь. И нагружает его осторожно, с ленцой.
Конкретно Вадиму про него мало что известно, но Володя как-то обмолвился, что Эдик – вроде как знатная птица в сфере бизнеса. У Вадима на этот счет большие сомнения: если он и впрямь такой крутой, то отчего тогда здесь, а не в клубе рангом выше. И приезжает сюда на простеньком «пежо», а не на каком-нибудь «лексусе». Хотя и в отутюженной паре, белоснежная рубашка, галстук. Волосы он сушит феном, который приносит с собой.
Он тоже любит футбол и готов, в отличие от Володи, разговаривать о нем. Конкретно он ни за кого не болеет, просто, по его словам, любит красивую игру. Правда, симпатии его все-таки отданы зарубежным клубам вроде «Манчестер Юнайтед» или «Барселона», всех игроков он знает наперечет и даже может сказать, когда и в каких первенствах команды становились чемпионами. Но и про наших ему тоже многое известно, замечания его точны и толковы.
Эдик вообще в курсе разных событий. Когда арестовали известного бизнесмена Х., он сразу сообразил: всё, началось!
Вадим впервые видел его таким: взгляд исподлобья, лицо мрачное…
– Надо же, самолет аж послали за ним! – Помолчал и добавил: – А мы съедим, слова против не произнесем. Мы по-прежнему холопы, потому власть и будет драть с нас три шкуры… Так и будет, помяните мое слово, они все постепенно схавают, перераспределят и дальше будут откусывать. Ясно уже, что там, у руля, догадались: есть еще шанс урвать свой жирный кусок, заодно и силу свою всем продемонстрировать, показать, кто здесь рулит. А то, видите ли, много о себе возомнил, ошизел от больших денег, решил, что ему все позволено. Припишут уклонения от налогов, заказные убийства, еще что-нибудь. И упекут. Надо было уезжать, а он полагал, наивный, что рассосется. Гордый. Теперь будет гордость свою параше демонстрировать.
Так, по сути, и получилось.
К Х. Эдик относится с уважением. Считает, что, если бы тот вышел на волю и выставил свою кандидатуру в президенты, не исключено, народ бы за него и проголосовал. И потому, что пострадал, и потому, что не слинял, хотя мог. Ведь реальную компанию создал, без дураков. Только кому это известно, что реальную? Только тем, кто понимает. И знает, как трудно честно делать бизнес в насквозь коррумпированной стране. Тут надо быть действительно эффективным менеджером. А он не просто эффективный, он талантливый. Но – не политик.
Эдик с ним лично вроде как знаком, встречался не один раз, ясно, что человек незаурядный. Красавец, умен, хотя и не без спеси, что правда, то правда. Жесткий. Между прочим, интересные идеи выдвигал, касающиеся защиты и развития отечественного бизнеса. Вообще большое значение придавал профессиональному сообществу, выработке правил игры, которые помогли бы налаживать нормальные, конструктивные отношения с властью и внутри самого сообщества. И не циник, что тоже существенно. Прагматик, но не циник. Больше того, Эдик сразу про него понял: идеалист, романтик от бизнеса. А это в политике не проходит. Там цинизм, сила и коварство. Тот гражданского общества возжелал: либерализм, демократия, права человека. Это в России-то после стольких веков рабства? После концлагерей и расправ с инакомыслящими. Из-под этого пресса еще выбираться и выбираться.
Видно было, что Эдик действительно сильно расстроен. Обычно все старались здесь, в клубе, не говорить о проблемах. Народ отдыхал, расслаблялся. Там, за стенами, и без того достаточно, не хватало еще портить себе отдых. Но тут не выдержал. Его даже не волновало, что происходящее можно оценивать иначе. Многие ведь так и считали: колоссальные деньги, как у Х. и у прочих олигархов, не просто так появились. Чего уж тут… У многих это в подкорке, даже у тех, кто сочувствовал. Да, человек незаурядный, личность и все такое, но ведь рыльце-то в пушку. Вот это «чего уж», без всяких политических примесей, тоже делало свое дело.
