Когда ты проходил мимо группы девушек, они тут же замолкали и старались на тебя не смотреть. Что ж, если они хотели вырядить тебя как последнего развратника, по крайней мере не рядили тебя в дурака, потому что ты прекрасно знал, о ком все они только что говорили.
Среди парней, напротив, те, кто уже обо всем знал, избегали тебя как прокаженного, те, что еще не были в курсе, немного времени потратили бы на то, чтобы получить исчерпывающую информацию.
Ваша история молниеносно распространилась на все четыре стороны, и ты не мог исключить вероятность, что реальность фактов была дополнена и приукрашена кто знает какими скабрезными и совершенно фальшивыми подробностями.
В свои пятнадцать минут утренней передышки ты испытывал два искушения: выкурить привычную сигарету или позвонить Сельвадже. Первому ты поддался, второму нет, ты не хотел волновать ее. У нее и так уже было полно своих проблем, полагал ты.
Ты курил твою «Camel light» в сторонке. Бросив последний взгляд на группу друзей, с которыми обычно мирно болтал на переменах, ты окончательно отказался от идеи присоединиться к ним, зная, что в каком-то смысле для всех бесстрашных лицеистов ты представлял теперь камень преткновения. По их красноречивым взглядам ты слишком хорошо догадывался, что твое присутствие там не было желанным, и в любом случае, ты ни за что на свете не приблизился бы к ним.
Тогда ты решил вернуться в здание школы. Тебе надоело выдерживать их взгляды, которые не столько ранили, сколько просто раздражали тебя. В сердцах ты отбросил сигарету в сторону. В микроскопическом вихре дымка, который поднялся из мокрой травы там, где упала сигарета, ты видел такой же смертоносный циклон, какой вот-вот должен был разразиться над тобой. Дымящийся окурок «Camel» был, как горящая головешка в миниатюре, и ты бы тысячу раз предпочел, чтобы его погасили о твою ладонь, чем сносить жалкую немую сцену тех напуганных идиотов.
Вернувшись в класс, погруженный в свои мысли и глядя в пол, только чтобы не выдать своего яростного взгляда, ты случайно толкнул какого-то рассеянного типа.
— Посторонись, — мрачно сказал Наутилус, отряхивая свитер руками, будто ты испачкал его, даже слегка прикоснувшись.
Ты отошел от него в недоумении. Вы всегда были хорошими друзьями, но теперь… Брезгливое выражение его лица можно было принять за что угодно, только не за дружескую улыбку.
— Смотри, куда идешь, — ответил ты тоже весьма раздраженно.
Твой ответ означал только одно: реагировать на провокации, как лев, и защищать то, что принадлежало тебе.
После школы ты заехал за Сельваджей и заметил взгляды, какими девушки провожали ее, а потом за обедом ты заметил также, что в ее одежде чего-то не хватало.
— Сегодня утром, — начал ты после того, как сделал заказ официанту, — на тебе разве не было ожерелья?
Это было украшение из белого золота, которое купил и подарил ей ты, так что его исчезновение касалось тебя напрямую.
Сельваджа вздрогнула и пролила минеральную воду, которой в этот момент наполняла свой бокал.
— Да, — кивнула она, не глядя тебе в лицо.
— А почему ты его сняла?
По твоему взгляду она поняла, что ты не отступишься. И судя по тому, как она смотрела на тебя из-под челки, было ясно, что она не хотела тебе врать.
— Мне пришлось отдать его одной девочке из моего класса, — ответила она, вздохнув.
— Пришлось отдать?
— Если бы я не отдала ей ожерелье, она все рассказала бы училке. А ты знаешь, кому та могла бы передать ее слова.
Она говорила твердо и уверенно, до такой степени, что смогла заставить тебя замолчать, по крайней мере вначале. Но ненадолго.
— Завтра я провожу тебя в школу и сам разберусь, — решительно отрезал ты.
В конце концов, дело было даже не в ожерелье, а в том, чтобы защитить Сельваджу от унижений. С положения лидера, которого уважали, а некоторые даже боялись, какое она занимала вначале, теперь в отместку она была разжалована в мишень. И этого не должно было произойти, это было несправедливо, ты не мог допустить, чтобы из-за вашей истории она стала жертвой шантажа и оскорблений. На следующий день ты недвусмысленно дал бы понять ее подружкам, с кем им придется иметь дело, если они не будут относиться к ней с должным уважением.
— Нет, — твоя сестра покачала головой. — Будет только хуже. Они подумают, что я не могу за себя постоять.
— Завтра я провожу тебя в класс, — повторил ты твердо, дав ей понять, что не собирался менять свое решение.
Она не стала протестовать, хотя, безусловно, ее тревожила мысль о том, что может случиться на следующий день. В этот момент ты заметил, что так крепко сжимал нож, что твои пальцы побелели. Неожиданно ты почувствовал сильную усталость и откинулся на спинку стула, рассеянно глядя на отражение своих глаз в блестящем и холодном лезвии. Усталые и обозленные глаза выражали так много, что ты даже не знал, как это истолковать.
— Ты не ешь? — голос Сельваджи долетел до тебя приглушенный, будто издалека.
Ты покачал головой:
— Аппетита нет, проклятье!
— У меня тоже, — призналась Сельваджа, отодвигая ладонью волосы со лба.
— Это несправедливо, — сказал ты, заметно осунувшись.
— Я знаю. Но что сделано, то сделано, и мы должны выдерживать последствия, пока шум не утихнет.
Ты ничего не ответил. В этот момент ты хотел только прижать ее к своей груди, чтобы не дать ей возможности говорить, чтобы она не сказала чего-то, что могло ранить тебя.
История с ожерельем разрешилась довольно быстро.
На следующее утро твердым шагом с дьявольски пылающими глазами ты проводил Сельваджу до ворот школы. Она показала тебе девчонку, которая как раз красовалась в полученном шантажом ожерелье и что-то оживленно рассказывала группе подружек, слушавших ее с раскрытыми ртами. Затем она прошла в вестибюль, а девицы остались обсуждать только что услышанное.
Все произошло действительно очень быстро. Как только она тебя заметила.
Теперь, в отличие от безобидного мальчика, каким ты был всегда, твой вид вызывал чувство опасения.
Оказалось достаточным просто преградить ей дорогу, и жалкая шантажистка задрожала как осиновый лист. Рядом не оказалось никого, даже ее бойфренда, чтобы встать между нею и твоим гневом, поэтому ты ограничился тем, что потребовал вернуть ожерелье, которое шантажистка сняла дрожащими руками и тут же положила тебе на ладонь.
— Подумай о том, что с тобой случится, если ты сделаешь это снова, — сказал ты зловещим шепотом. — И передай это всем остальным.
В этот момент, к счастью для нее, прозвенел звонок.
— Все поняла?
Девушка испуганно кивнула и побежала не оборачиваясь по лестнице.
Мир тесен, и весть быстро облетела другие школы Вероны. С первого по пятый класс, по всему городу говорили об этой легенде про тебя и Сельваджу. Прекрасно зная, что никто вас никогда не поймет и, тем более, не проявит уважения к вашим чувствам, скорее объявит их аморальными, мало-помалу вы стали полагаться только на самих себя, научившись абстрагироваться от всех неприятностей, остракизмов и мерзких слов.
