Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
Через полчаса художники, побросав клиентов, сгрудились вокруг почти оконченного портрета.
— Ну и гад же ты, Лихарев! — восхищенно вздыхал псевдо-Сезанн.
Володя, побледневший и весь покрытый испариной, тихо распорядился:
— Лак!
Ему тут же подали баллончик с надписью «Прелесть». Он выпустил коническое облачко, и в воздухе запахло парикмахерской.
— А это зачем? — спросила Лидия Николаевна.
— Чтобы рисунок не стерся со временем, его надо зафиксировать.
— А почему лаком для волос?
— Для красоты. Хотите взглянуть?
— Конечно хочу!
Володя еще раз внимательно посмотрел на рисунок и медленно повернул папку. Несколько минут Лидия Николаевна вглядывалась в лицо, живущее на бумаге. Сходство художник схватил изумительно, причем сходство это было словно соткано из бесчисленных, нервно переплетенных линий. Казалось, линии чуть заметно колеблются и трепещут на бумаге. Но больше всего поразило ее выражение нарисованного лица, исполненное какой-то печальной женской неуверенности, точнее сказать — ненадежности.
— Непохоже? — улыбнулся Володя.
— Похоже… Разве я такая?
— Да, такая. Я вас предупреждал. Давайте лучше я оставлю рисунок у себя!
«Пусть оставит у себя!» — маминым голосом посоветовала Дама.
«Щас! Может, этот Володя потом прославится. И будешь рвать на себе волосы эпилятором! Забери, но от Эдика спрячь…» — распорядилась Оторва.
— Костя, возьмите портрет! — приказала Лидия Николаевна. — Сколько с меня?
— А сколько не жалко! — Художник изобразил дурашливый лакейский поклон.
— Костя, заплатите пятьсот долларов!
Подземные художники, услышав сумму, зароптали.
— Ско-олько? — опешил телохранитель. — Лидия Николаевна, да у них тут красная цена — пятьсот рублей! За свой я вообще двести отдал! — И он показал хозяйке лист, с которого гордо смотрел супермен-красавец с эстетично травмированным носом.
— Делайте, что вам говорят!
— Тогда вместе с папкой давай! — скрипучим голосом приказал охранник, протягивая художнику деньги.
Тот взял и глянул на богатейку с грустным лукавством, будто заранее извиняясь за какой-то не очевидный до поры подвох.
— Лидия Николаевна, — улыбнулся Володя, аккуратно уложив доллары в напоясную сумочку. — Я пошутил про тайну…
— Зачем?
— Просто так…
Выйдя из подземного перехода на раскаленную московскую поверхность, женщина остановилась.
— Забыли что-нибудь? — спросил телохранитель.
— Костя, — поколебавшись, сказала она, — я хочу попросить вас об одной услуге!
— На то и приставлены.
— Не надо рассказывать Эдуарду Викторовичу про этот портрет!
— Почему?
— Потому. Возьмите себе пятьсот долларов — и пусть это останется между нами.
— А инструкция?
— Что вам важнее: инструкция или моя просьба?
— Ладно, не скажу…
«Мерседес» с синеватым рыбьим отливом медленно тронулся, пересек сплошную разметку и, свернув направо, исчез в тоннеле. На его место, видимо сбитый с толку, тут же пристал обшарпанный «жигуль» с калужскими номерами. Постовой радостно встрепенулся и хозяйственной поступью направился к простодушному нарушителю.
2
Две дамы, закутанные в белые махровые халаты, сидели в плетеных креслах у края бассейна с минеральной водой, доставляемой в Москву из Цхалтубо специальными цистернами. На столике перед ними стояли высокие бокалы с черно-красным, как венозная кровь, свежевыжатым гранатовым соком. На головах у женщин были тюрбаны, а лица светились той младенческой свежестью, которую сообщают коже целебные косметические маски, стоящие бешеных денег.
Одна из них, уже известная нам Лидия Николаевна, улыбаясь, слушала подругу.
— Ты представляешь, Рустам просто очертенел от ревности! Отобрал у меня мобильник.
— А телефон-то зачем отобрал?
— Зольникова, ты действительно не понимаешь или прикидываешься?
— Не понимаю.
— Рустамке рассказали, как одному банкиру жена изменяла. С помощью мобильника.
— Как это?
— А вот так это! Он ее запер от греха, а она что придумала! Договорилась с любовником, тот ей звонил, ну и…
— Что «ну и…»?
— У тебя в голове мозги или тормозная жидкость? Телефон-то с виброзвонком! Ясно?
— Да ну тебя! Вечно ты…
— Вечно не вечно, а телефон Рустамка у меня отобрал. Просто какой-то горный Отелло! Слушай, а Эдик ревнивый?
— Конечно.
— Слушай, неужели ты ему еще ни разу не изменила?
— Зачем?
— Вот и я каждый раз думаю: зачем? У нас во дворе были качели. С них одна девчонка упала и разбилась. Об асфальт. Мама мне запрещала к ним близко подходить. А я все равно качалась — тайком. Потом шла домой и думала: зачем? Ничего не меняется — все как в детстве. Только качели разные…
— Смотри не расшибись!
— Это ты, Зольникова, смотри не расшибись! С Мишенькой…
— Что?
— Ой, только перед подругой не надо! И он тебе нравится. Я-то вижу!
— Ну и что, если нравится? Иногда попадаются интересные мужчины. Смотришь и думаешь: если бы у меня была еще одна жизнь, то, возможно, я провела бы эту жизнь с ним.
— А если смотаться на недельку в ту, другую жизнь — и назад. Как?
— Нет, я так не умею. Но даже если бы умела… Нет! Эдик сразу догадается.
— Дура ты, Зольникова! Ни у одного Штирлица не бывает таких честных глаз, как у гульнувшей бабы! В Библии так и написано: не отыскать следа птицы в небе, змеи на камнях и мужчины в женщине…
— В Библии? И давно ты читаешь Библию?
— Ну, ты спросила! Я что, старуха? Я в Марбелле с одним журналистом познакомилась. Отличный парень. Бисексуал. Он про церковь разоблачительные статьи пишет. Библию наизусть знает. В этом году опять туда приедет. Ты-то собираешься?
— Не знаю. Я еще Эдику ничего не говорила.
— Давай я скажу?
— Не надо, я сама. Плавать пойдем?
— Не хочется.
— А мне хочется.
Лидия Николаевна встала, размотала тюрбан, сбросила халат и потянулась с той откровенностью, какую могут себе позволить только женщины, одаренные безупречной наготой. Нинка посмотрела на подругу с завистливым восхищением.
— А подмышки чего не бреешь? Опять, что ли, модно?
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 106
