– Не понимаю, что ты мне здесь наговорил, – пробормотала она.
– Начали! С первой сцены! – раздался голос Пагстера. – Где Джош?
– Мне пора. – Он начал выпутываться из занавеса, но Жасмин поймала его за руку.
– Ты сможешь сделать это? – спросила она.
– После такого вдохновляющего напутствия? Я буду лучшим! – Он поцеловал ей руку с грацией истинного вельможи пятнадцатого века и вышел на сцену.
Жасмин вернулась в костюмерную. Голова ее кружилась, а тело полнилось приятной истомой. Она бросила взгляд на своих помощниц, но те занимались делом, не обращая на нее особого внимания: строчили на швейных машинках, готовя костюмы к первой сцене.
Шоу Опры, наверное, уже началось, и Клео рассказывает всему миру, что она и Джош созданы друг для друга и предназначены друг другу судьбой. И после этих откровений вся Америка – нет, весь мир – возненавидит Жасмин как разлучницу.
Жасмин встала перед зеркалом, которое позволяло рассмотреть отражение в полный рост, и уставилась в собственные темные глаза. «Я, может, и мечтала о славе, но не о такой дурной».
Она подошла к манекенам. Вот костюм для Джульетты, самое начало пьесы. Это вполне современный тренировочный костюм для занятий спортом, и он будет выполнен из пурпурного шелка. Сейчас манекен облачен в дешевый муслин. Так поступают всегда – костюм шьется из дешевой ткани, меряется, выверяется, иной раз его приходится выбросить и скроить другой. И только когда дизайн доводится до совершенства, одежда для персонажей отшивается из дорогих и красивых тканей.
Руки ее скользили по манекену, перекладывая ткань, выдергивая наметку и закалывая выточки булавками. А в голове бродили странные и грустные мысли. «Если рассматривать жизнь как спектакль, то я ни разу еще не примерила платье из натурального шелка. Все время останавливаюсь на дешевых муслиновых нарядах. После сегодняшнего шоу Опры Уинфри меня опять станут преследовать репортеры и поклонники Джоша». Какой они увидят Жасмин Бернс? Она вспомнила заголовки, характеризовавшие ее первое знакомство с публикой: «Серая мышка блистательного Джоша», «Бесцветное существо», «Заурядность против звездности».
Она придирчиво оглядела костюм, исправила еще один шов. Пока не идеально, но уже лучше. Жасмин погладила грубоватый муслин, потом подошла к шкафу и достала рулон шелка, из которого будет сшит настоящий костюм. Задрапировала манекен шелком и отступила на шаг, любуясь богатством цвета и переливающейся тканью. В носу вдруг защипало, и Жасмин всхлипнула. Вероятно, Джош прав. Она хочет, чтобы ее оценили, всегда хотела. И в этом нет ничего дурного и предосудительного, разве каждый человек не мечтает о том же? Жасмин сняла шелк с равнодушного манекена и набросила себе на плечи. Потом встала перед зеркалом. Бросила настороженный взгляд через плечо, но ее помощницы усердно шили, делая вид, что не замечают очередной выходки эксцентричного дизайнера, которая плачет, завернувшись в пурпурный шелк. Их машинки стрекотали, и звук этот, привычный и мирный, вселял в сердце Жасмин уверенность, что все, так или иначе, будет хорошо.
Само собой, она мечтала о славе, известности, но не такой же ценой! Ей не нужна слава разрушительницы идеального союза двух знаменитых людей. Наверное, Джош прав. Дело не в Радже и воспоминаниях о позоре шестнадцатилетней девочки. Истинная причина ее комплексов лежит в отношениях с семьей. Она сбежала из Индии и приехала в Балтимор в надежде обрести понимание, уверенность в том, что она нужна и любима. Но сестры отвергли ее, и в их глазах никогда не читалось ничего, кроме зависти и презрения.
А теперь… теперь все сложится по-другому. Ей уже не шестнадцать, и она нашла своего любимого, в глазах которого она единственная и самая замечательная женщина на свете. Жасмин не побоится выстоять против всех. Просто потому, что она этого хочет. И Джош будет рядом.
Бесконечный день подходил к концу. После репетиций они поехали в апартаменты Джоша в гостинице «Плаза». Мо уже ждала их, горячая пицца прибыла тотчас же, но так и осталась не съеденной. Пока люди смотрели на экран телевизора Лэсси и Бастер умыкнули кусок с тарелки Джоша и, дружно урча, приканчивали его под журнальным столиком.
Когда передача кончилась, в номере повисла тишина. Джош, Жасмин и Мо неподвижно сидели на диване, глядя на темный экран. В комнате было бы совсем тихо, если бы не чавканье собак, доносившееся из-под стола.
– М-да, – наконец выдавил из себя Джош.
– Я ожидала совершенно другого, – заявила Мо, и в голосе ее прозвучала непривычная растерянность.
– Я никогда не чувствовала себя такой подлой и ужасной женщиной, – прошептала Жасмин. – Даже Опра прослезилась, слушая Клео.
Действительно, сегодня вечером Клео превзошла саму себя. Глядя прямо в камеру, она поведала, как согласилась имитировать любовные отношения с Джошем, потому что она любила его давно – с первой встречи – и надеялась: когда-нибудь он прозреет и полюбит ее тоже. Со слезами на глазах она рассказывала Опре и миллионам телезрителей, каково это: играть любовь с человеком, который прямо заявил, что никогда не сможет быть с «такой, как она». С человеком, который, вероятно, просто не способен полюбить красивую и успешную женщину из-за сложных, можно даже сказать ужасных, отношений с собственными родителями, и, прежде всего с матерью. Глаза Клео сияли, и всем и каждому было понятно: чувство ее не сыгранное, но самое что ни на есть подлинное. Тысячи домохозяек рыдали у экранов, поскольку Клео, которая жаждала любить Джоша, выражала мечты всех этих женщин, и после ее рассказа, больше походившего на исповедь, миллионы зрительниц приняли Клео как свою подругу, и сердца их преисполнились сочувствием и любовью.
Опра кивала и удивленно вскидывала брови, когда Клео сообщила про Джоша, который испытывает непреодолимую потребность заботиться о людях, имеющих какие-то проблемы. «Из-за этого комплекса он не может полюбить такую независимую, свободную и… и немного дикую женщину, как я».
«Надеюсь, я не стала очередным благотворительным проектом Джоша Тоби», – смятенно подумала Жасмин.
Клео пояснила, что комплекс Джоша коренится в его сложных отношениях с родителями, которые никогда в жизни его не любили. Поэтому он и помогает людям, рассчитывая получить любовь и благодарность, которых так и не дождался от близких.
«Он никогда не был для них достаточно хорош, – говорила Клео, и в глазах ее стояли слезы. – Он верит, что заслужит любовь, только если будет совершать добрые дела, помогать кому-то. Но я… про меня можно много чего сказать, но я уж точно не нуждаюсь в помощи, и… и я никогда не была паинькой, которая могла бы понравиться его маме».
Опра и остальная аудитория слушали эти откровения с открытыми ртами и буквально обожали Клео за то, что она далеко не паинька.
– Это неправда, – сказал Джош.
– Я знаю, знаю, – отозвалась Жасмин, но в сердце ее словно вонзились тысячи кинжалов. Неужели она как та официантка, которой он оставил огромные чаевые, или как бездомная собака, которую он подобрал? Неужели он опять занимается благотворительностью?
