– Я? – Джеймс от удивления раскрыл рот. – Моя кандидатура все еще подлежит рассмотрению?
– Поговорим об этом позже. – Далтон распахнул дверь в святую святых «клуба», о которой простые смертные понятия не имели. Народу набилось – яблоку негде упасть. Собрались все «лжецы». Увидев Далтона, они оцепенели.
Он прошел в переднюю часть комнаты, где стоял Стаббс, председательствовавший на этом сборище.
– Решаете, как со мной расправиться?
Стаббс моргнул, затем спустился с невидимого подиума, бросил взгляд на Керта и сел за соседний стол. Джеймс опустился в кресло, лениво потирая плечо и делая вид, будто рассматривает мрачные и скучные портреты на стенах. Но Далтон знал, что за его показным спокойствием скрывается жгучее, едва сдерживаемое любопытство.
Далтон окинул взглядом «лжецов». Они пристально смотрели на него. Так бывало всякий раз, как он появлялся. По крайней мере последние несколько недель.
– Джентльмены, я требую внимания, поскольку ночью нам предстоит операция.
Ответом было молчание. Этого следовало ожидать. Хорошо еще, что они не сделали попытки его убить.
Пока.
Это был своего рода прогресс. Теперь надо заставить их сплотиться и последовать за ним. Далтон прокручивал в уме возможные доводы и аргументы.
«Доверяй им».
Ход его мыслей замедлился, стал спокойнее. Есть единственный способ завоевать их доверие. Далтон знал, какой именно.
– Джентльмены, хочу вам кое-что рассказать.
Он поведал им обо всем, начиная с того момента, когда ему предложили занять место Ливерпула в «Королевской четверке» – о своем последующем руководстве «клубом» и об истинных причинах, побудивших его лично заняться поиском Торогуда, – обо всем, вплоть до того момента, когда вынужден был молча наблюдать за тем, как Ливерпул взял под арест Клару.
Далтон не утаил ничего. Даже признался в совершенных ошибках.
– Теперь у вас есть преимущество передо мной, – закончил он свой рассказ. – Мне нужна ваша помощь, но я ничего не могу предложить вам взамен. Я даже не знаю, буду ли и дальше руководить вами, не знаю, какому наказанию подвергнет меня Ливерпул.
Далтон умолк, чувствуя себя совершенно опустошенным. Теперь все зависело только от них, от этой пестрой толпы верных безумцев. Вопрос заключался в одном: кому они верны?
Некоторые мужчины посмотрели на Керта, ожидая его реакции. Керт являлся самым старым членом организации. Шанс выжить был невысок в эти трудные времена, но Керт всегда казался неуязвимым, скалой в бушующем приливе. А кто был авторитетом для него самого?
Керт посмотрел на Джеймса, который ответил великану удивленным взглядом, словно вопрошая: «Кто, я?»
Затем Джеймс встал. Далтон ждал. Джеймс всегда оставался для него загадкой. Неофициально он всегда поддерживал его, однако никогда не способствовал продвижению Далтона на руководящий пост.
Джеймс прочистил горло.
– Я… я не знаю, почему вас интересует мое мнение, учитывая то, сколько хлопот я вам доставил.
Керт буркнул:
– Старая песня, парень.
Джеймс обвел взглядом присутствующих. Далтон мог представить, что Джеймс видит и тех, кого сейчас нет среди них.
– Я считаю, что он наш человек.
Керт вновь кивнул. Все взгляды обратились к Далтону.
Стаббс подался вперед:
– Итак, к чему нам готовиться, шеф?
Фиблс неловко одернул свой новый жилет и нервно поправил галстук. Он чувствовал себя загнанной лисой, несмотря на заверения Баттона в том, что он прекрасно будет смотреться в вестибюлях здания парламента. Он совершенно не походил на себя самого: волосы были разделены ровным пробором и напомажены. Простые очки придавали ему вид рядового секретаря.
«Ты должен выглядеть как мелкий чиновник, – напоминал он себе, – как неприметный бумажный червь, который допоздна работал, приводя в порядок чужие дела».
Лорд Ливерпул появился на верхней площадке великолепной лестницы, он наконец-то закончил работу и собирался уходить. Пора было начинать спектакль. Фиблс прижал кипу бумаг к груди и начал стремительно подниматься по ступенькам, что-то суетливо бормоча себе под нос.
Раз… два… Он находился на одну ступеньку ниже Ливерпула. Три. Он зацепился носком за нижнюю ступеньку и, притворившись, что споткнулся, начал падать прямо на мужчину слева от Ливерпула. Мужчина инстинктивно шарахнулся в сторону, позволив Фиблсу осыпать его светлость разлетевшимися бумагами.
Фиблс с помощью Баттона заучил только одну фразу на правильном, чопорно-книжном языке.
Он начал старательно отряхивать его светлость, словно это были не документы, а содержимое мусорного ящика.
– О Боже, как я неловок! О Боже, как я неловок! О Боже, О Боже!
Ливерпул с недовольным видом сделал шаг назад, поднявшись на одну ступеньку.
– Со мной все в порядке, не стоит беспокоиться. Возможно, вам следует заняться своими бумагами и привести их в порядок?
Фиблс посмотрел под ноги на устроенный им беспорядок и в ужасе завопил:
– О Боже!
Ливерпул и его коллега продолжили свой путь, даже не оглянувшись, но Фиблс продолжал представление, пока не собрал все свои бумаги, а пронумерованный ключ, который ранее находился в кармане жилета Ливерпула, теперь перекочевал в его собственный. Потом он поспешил к выходу на улицу, где в неприметном экипаже его ожидал Стаббс. Пора было приступать к осуществлению плана.
Баттон возился с золотым галуном на огромном красном мундире, который он подгонял на пыхтящем от раздражения Керте. Поскольку солдатам не дозволялось носить длинные волосы, Керт поднял свои спутанные пряди, чтобы скрыть их под высокой медвежьей шапкой командира Королевской гвардии.
Шапка была настоящей, украденной из гвардейского караула. Однако там не нашлось такого мундира, который мог бы налезть на гигантскую фигуру главного убийцы «клуба», поэтому некое подобие формы из красной шерсти, украшенной золотым галуном, соорудил Баттон, который в данный момент продолжал озабоченно ворчать, что золотые пуговицы не совсем подходят к форме.
– Не переживай, Баттон. Думаешь, тот, кто увидит такое лицо, станет обращать внимание на отделку униформы?
Керт медленно повернулся, утянув за собой вцепившегося в него камердинера, и сердито посмотрел на Джеймса. Тот лишь улыбнулся великану:
– Ладно, не сердись, Керт. Ты же знаешь, что я люблю тебя как брата, не так ли?
Керт проворчал что-то в ответ, потом с силой отбросил от себя Баттона, словно присосавшуюся пиявку.
– Хорошо. А сейчас уходи.
Баттон фыркнул:
