Джоанна опустила руку в карман и достала пригоршню карамели. Она протянула конфеты детям, и те с жадностью расхватали их за один миг. Они уже садились в коляску рядом, когда на пороге появилась взволнованная Фанни Драммонд.
– Что случилось? – Джоанна вернулась к ней.
– Я хотела просить, миссис, – заговорила она, нервно отводя взгляд. – Я хотела спросить, – она перешла на шепот. – Не могли бы вы мне помочь. Это касается детей. У меня их уже восемь. Я обращалась за советом к Полл Грамерси. но она католичка и не…
– Понимаю, о чем вы, – тихо сказала Джоанна. Просьба была знакома. – Фанни, у вас есть морская губка для мытья?
– Да, кажется, есть.
– Отрежьте кусочек приблизительно с яйцо величиной. Обвяжите этот отрезок крепкой ниткой для шитья вот такой длины, – Джоанна показала, какая требуется длина. – Проверьте, хорошо ли она привязана. Держите губку в уксусе. Когда вы решите, что мужу нужна близость, введите губку, но так, чтобы нить позволила ее достать. И постарайтесь достать ее как можно быстрее, после того, как все закончится.
Фанни смотрела на нее с ужасом.
– Но он же узнает, что она там! Он тогда точно меня убьет, если…
– Он ничего не почувствует, Фанни, – уверила ее Джоанна. – Просто он не должен видеть, когда вы ее закладываете и вынимаете. Способ этот полной гарантии не дает, но все же помогает.
– В следующий раз все будет еще хуже, – сказала Сара, когда ферма Драммондов осталась позади. – В следующий раз окажется сломанной рука или нога. И никто не может с этим ничего поделать.
– Я поговорю с констеблем. Он заедет к ним и пусть отчитает Майка Драммонда, да построже. Иногда такое внушение идет на пользу.
Две молодые женщины в практичных хлопчатобумажных блузах, длинных коричневых юбках и широкополых шляпах ехали, не спеша, в коляске, и утреннее солнце согревало их своими лучами. С первого взгляда прохожий мог бы принять их за сестер, глядя, как сидят они одинаково прямо, отгоняя мух, и беседуют вполголоса. Но непохожими их делала темная кожа Сары и ее своеобразная внешность. Вначале, когда Джоанна стала брать с собой на вызовы Сару помочь принять роды или обработать рану, на это посматривали косо. Но со временем, когда Сара многому научилась, набралась опыта и ее умение и сноровка возросли, отношение к ней постепенно переменилось, и ее признали даже в таких больших и богатых домах, как Барроу Даунс и Уильямз Грейндж, где аборигенов не пускали дальше кухни. И рабочие ферм смирились с тем, что их лечит, мало того что женщина, так еще и аборигенка. Саре Кинг исполнился двадцать один год. Все считали ее членом семейства Уэстбрук, и только приезжим могло прийти в голову удивляться этому.
Они отъехали от фермы на почтительное расстояние, и Джоанна остановила коляску, чтобы сделать запись в дневнике: «12 марта 1880 года. Муж снова избил Фанни Драммонд. На этот раз пришлось накладывать швы». Об остальном писать она не стала. Распространение сведений о способах предохранения от зачатия считалось противозаконным поступком и наказывалось. Если бы дневник попал в чужие руки, ее и Фанни ждали бы большие неприятности, и Джоанна прекрасно знала это.
Близилась пора осенних дождей, но небо было необыкновенно ясное, глубокое и без единого облачка. Даже в этот утренний час чувствовалась необычная для этой поры сухость воздуха. Казалось, окрестности снова во власти летней жары, и, куда ни кинь глаз, трава была желтая. Вдали Джоанна заметила медленно движущуюся маленькую отару. Она сделала приписку в своем дневнике: «Боюсь, что прогнозы подтвердятся, и очень скоро нам грозит засуха. И тогда у Фанни Драммонд появится более серьезная причина для беспокойства. Мне кажется, Майк из тех, кто бросает семью на произвол судьбы, как только наступают тяжелые времена».
Этот дневник в красивом сафьяновом переплете Джоанна получила в подарок от Хью шесть с половиной лет назад, на следующий день после рождения их первого ребенка – Бет. В этот дневник Джоанна заносила все: события, наблюдения, свои соображения, каждый раз, когда ее приглашали лечить кого-либо. В дневнике нашла отражение история семейства Уэстбрук, в том числе рождение их второго ребенка, Эдварда, в 1874 году и его смерть следующим летом. Также имелись в дневнике записи о случившихся у нее двух выкидышах и рождении ее последнего ребенка, мальчика, тоже умершего и покоившегося теперь под могильным камнем с надписью: «Саймон Уэстбрук скончался в 1878 году в возрасте трех месяцев». Дневник являлся не только семейной летописью, но содержал сведения о событиях в жизни Западного района, например, такие:
«14 января 1874 года. От дифтерита в Камероне умерло еще четырнадцать детей. Я высказалась за строительство подземной системы отвода сточных вод, поскольку сейчас нечистоты нередко текут по главной улице города.
10 ноября 1876 года. Лесные пожары уничтожили растительность на ста тысячах акрах земли. Сильно пострадали Грейсмир и Стратфилд.
30 мая 1877 года. Присутствовали на церемонии бракосочетания Верити Кемпбелл и констебля Макмануса. На торжество съехалось более двух сотен гостей. Праздник удался на славу.
12 ноября 1878 года. Ферма Джеко Джексона пришла в упадок, и он передал свои 7000 акров Хью в счет уплаты долга. Джеко с семьей переехали в «Меринду», где он будет работать у Хью управляющим, а миссис Джексон станет нашей кухаркой».
Дневник, кроме всего прочего, являлся хроникой поисков разгадки прошлого ее матери. Джоанна записывала в нем, с кем и когда она вступала в переписку и каковы были результаты. Когда Боуманз-Крик и Дурребар продолжали оставаться неуловимыми, она отправила мисс Толлхилл в Мельбурн письмо с вопросом, не произошла ли путаница с названиями. Но ей сообщили, что мисс Толлхилл уехала лечиться на север и о ней больше никто не слышал. В записи, датированной 25 июля 1877 года, Джоанна отметила: «Получила еще одно письмо из Сан-Франциско от Патрика Лейтропа. Он сожалеет, что плохое состояние здоровья не позволяет ему уделять столько внимания расшифровке записей моего деда, сколько ему хотелось бы, но он будет продолжать работу». Дальше Джоанна писала: «Мое последнее письмо, адресованное Патрику Лейтропу, вернулось с пометкой: «Адресат скончался». В дневнике находились копии писем, отправленных Джоанной в миссионерские общества, судовые компании, а также послания тете Миллисент в Англию, на которые та исправно отвечала, но упорно отказывалась что-либо рассказывать о своей сестре Нейоми, о матери Джоанны, своей воспитаннице, равно как и о Карра-Карра и о том, что там произошло.
И ко всему, еще в дневнике были карты, начерченные Джоанной. Используя сведения из документа, она пыталась соотнести Боуманз-Крик и Дурребар. Свою работу она показала Хью и Фрэнку, надеясь, что они смогут увидеть на одной из них что-либо знакомое. Но они только сошлись во мнении, что документ, как видно, предполагал большой участок земли и представлял бы значительную ценность, если бы ей удалось его отыскать. Джоанна переводила на кальку разные участки вдоль береговой линии Австралии, протяженность которой составляла двенадцать тысяч миль. Затем она сопоставляла их со своими картами, надеясь на совпадение. Но всегда требовался главнейший факт: место высадки в Австралии ее деда с бабушкой.
