Я молча наслаждался сигарой.
— А вы спортсмен.
— Так же как и вы.
Он улыбнулся.
— Спасибо. Видите ли, я… пфф… я много тренируюсь. А вы? Тоже тренируетесь?
— Пфф… нет, специально не тренируюсь.
Он продолжал меня разглядывать. Это начинало действовать на нервы.
— И как себя чувствует королева? — спросил я. — То есть, как… пфф… она оценивает нынешнюю ситуацию?
— О, у Ее Величества стальные нервы. Люди болтают разное за ее спиной, но смею вас уверить… пфф… она просто смеется над этим. Кстати говоря, вчера королева устроила роскошный бал. Какой замечательный способ заставить замолчать всех скептиков, не так ли? Для нас местами это было очень… м-м-м-м… познавательно.
— Правда?
Он кивнул и положил руку мне на колено.
— Это очень важно, познание. Вы любите учиться, Джон? Открывать для себя новые горизонты?
Его речь постепенно перешла в воркование. Глаза испускали золотистое сияние.
— Вы мне очень симпатичны.
Я деликатно убрал его руку с моего колена и положил ее на место.
— Спасибо, но вы немного ошибаетесь.
Мой собеседник блаженно скрестил руки на груди, зажав сигару между пальцами, он рассеянно, невидящим взглядом, смотрел на проплывающий мимо пейзаж.
Вот тебе и еще одна задача, подумалось мне. Это не считая того, что сегодняшний вечер совершенно испорчен, предоставлен в распоряжение королевы. И что теперь за всем этим последует? Я вспоминал о Пруди, вспоминал о моих друзьях, которые остались пленниками в зловещей усадьбе барона Мордайкена. Вспоминал о Леонор, о Катей, о всех женщинах, которые встречались мне на жизненном пути и…
Ба! У меня еще осталась мама.
Фантастика.
— Вы знаете, — продолжил посланец Ее Величества, когда мы уже въехали в пределы Броад-ин-Гхам, — я женат и у меня двое детей.
— Поздравляю, — мои глаза упрямо рассматривали кончик сигары.
— Но семья — это не самое главное, — продолжил он.
— Готов вам поверить.
Под равнодушными взглядами многочисленных охранников из королевской гвардии — эльфов в золотистой форме, мы проехали сквозь главные ворота дворца. Снова начали падать редкие, воздушные снежинки.
— У вас есть огонек?
— Конечно!
Он услужливо подставил мне зажигалку.
Наконец наш экипаж остановился. Появился мажордом и открыл дверцу кареты. Я спрыгнул на землю и выпустил ему в лицо струйку дыма, решив разыграть эту комедию до конца. Что бы там ни было, представилась возможность лично обратиться к Ее Величеству. Все равно мне уже нечего терять.
— Я жду. И где же королева?
Вот так-то. Обычные дьявольские проделки.
Человек в цилиндре вышел за мной из кареты и, легонько взяв меня за плечи, развернул в нужном направлении: величественная башня, сверкающая белизной; украшенный горгулиями парадный вход с тремя дверями.
— Нам туда, — сказал мой сопровождающий. — Не будете ли вы столь любезны, чтобы погасить сигару?
— Нет.
— Ну, как хотите.
— Сожалею, э-э-э-э…
— Гус. Гус Рубблин, к вашим услугам.
— Сожалею, Гус, но я ненавижу бросать на полдороге начатое дело.
Он на какое-то мгновение улыбнулся, потом вырвал у меня изо рта сигару и быстренько наступил на нее ногой. Мы выразительно уставились друг на друга.
— Мне кажется уместным испортить ваш портрет.
— Что ж, попробуйте, — ответил Гус.
— В любой момент по вашему желанию, — пообещал я, поглаживая свои усы.
Мы вошли в башню.
Кто отрубил ей голову?
Мы поднялись на самый верх. Для того чтобы забраться туда, нам пришлось воспользоваться запутанным лабиринтом обитых войлоком коридоров, подвесными переходами, небольшими комнатами, кулуарами и огромными залами, где слышалось эхо только наших шагов. И все это было таким роскошным, что я совершенно растерялся. Мы взбирались наверх, это все, что можно сказать о нашем пути. Взгляду без стыда представлялось беспорядочное переплетение странных и богатых картин, статуй, гигантских фресок, изображавших истории, которых никогда не было.
Мы сразу же прошли в приемную Ее Величества. Три подсвечника невероятных размеров мирно сияли у нас над головами. На расшатанном дубовом столе невероятных размеров монументально восседала и внимательно наблюдала за происходящим собака.
Рыжая, с красивой белой грудью и удивительно маленькой головой. В другом конце комнаты стояло кресло. Гус Рубблин предложил мне занять его. Кресло было очень удобным, мягким и глубоким, но как только я туда сел, собака спрыгнула со стола и, виляя задницей, направилась ко мне. Она развалилась перед креслом и начала скулить.
— Собачка обожает это место, — сообщил Гус и наклонился, чтобы потрепать голову зверю. — Правда, малыш?
В ответ собака плюнула.
— Как ее зовут? — спросил я, откидывая голову на спинку кресла.
— Этого никто не знает. Просто собака.
Я поднялся, хрустнул суставами, схватил собаку за шкуру на шее и сказал, глядя ей прямо в глаза:
— Ты мне не нравишься.
— Мркгнао, — ответила собака, и была медленно опущена на пол.
— А вы знаете, как с ними обращаться, — заметил Рубблин.
Меня подмывало ему кое-что на это ответить, но тут настежь раскрылись двери в покои Ее Величества, и в приемную вышла королева Астория. Я выпрямился и почувствовал, что мое лицо заливает краска. Королева оказалась голой, абсолютно голой.
И она была невероятных размеров. Ее груди раскачивались как тяжелые мешки, слоновьи бедра дрожали на каждом шагу, а лицо с толстенными щеками выражало нечто такое, чего мне никогда бы не удалось понять, что-то сочетающее в себе гнев и веселое озорство.
— Джон Мун! — воскликнула королева и раскинула, как для объятия, руки.
Я вежливо поклонился.
— Э-э-э, Ваше Величество.
— Счастлива, что, наконец-то, могу с вами встретиться.
— А-а-а-а, э-э-э-э, да?
— А это наш милый храбрец Рубблин! — воскликнула она и одарила его могучим хлопком по спине. — Пройдите-ка оба вот сюда.
Мы проследовали за ней в соседнюю комнату, где огромные, похожие на витрины, окна выходили на искрящийся белизной город.
Королева уселась на кровать и хлопнула рукой по покрывалу рядом с собой.
— Идите сюда, — приказала она.
Честно говоря, выбора у меня не было.
