Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
– Гр, прохвосты! – заревел Пуслан, и лекпины от неожиданности с головой окунулись под воду. А когда вынырнули, замолотили руками по воде, устремившись к середине озера.
– Назад! – крикнул Кызль.
Пуслан же поднял с земли первый подвернувшийся под руку валун и метнул с таким расчетом, чтобы он приводнился примерно в метре перед пловцами. Несчастным лекпинам показалось, что перед ними взорвалась бомба; оглушенные и насмерть перепуганные, они развернулись и с еще большей скоростью поплыли к берегу. Из воды их, словно котят, вытащил за шкирки Пуслан. Сил и желания сопротивляться у них не осталось.
– Гр, зачем в бредень ловить? – грозно спросил тролль.
– Да подожди ты с бреднем, – вмешался Кызль. – Вы куда Железяку дели?
– Это все он, Калач, – кивнул один лекпин на другого.
– Врешь ты все, Цопфа, – заверещал тот. – Это ты его палкой по голове, ты!
– А кто его связывал, кто? Ты его связывал!
– Ты тоже его связывал…
– Гр-р-р! – взревел Пуслан и встряхнул лекпинов, словно два тонких деревца. – Где мой друг?
– Там. – Калач и Цопфа одновременно вытянули руки, показывая на поваленное дерево.
Алеф лежал лицом вниз рядом со стволом старой пихты. Руки и ноги его были связаны, на затылке запеклась кровь.
– Они убили его! – крикнул Даяа-Кум, первый увидевший тело.
– Гр, тогда я убить этих, – грозно пообещал Пуслан, вновь встряхивая безвольно болтающих ногами Цопфу и Калача.
– Нет, такого просто быть не может. – Кызль опустился на колени и осторожно перевернул лекпина. Железяка посмотрел на него замутненным взглядом.
– Ты как, приятель? – спросил Кызль.
– Они сказали, что где-то здесь спрятаны экраны и бредень, – заговорил Алеф. – Сказали, что поймают на них много рыбы. Но я не позволил… Тогда они меня… вот…
– Вот так-то, – горько усмехнулся Кызль, развязывая веревки. – И в самом деле, уроды не только среди гоблинов встречаются!
– Что это? – спросил вдруг Железяка, и зрачки его расширились, словно вокруг вдруг резко потемнело.
– Ты о чем? – не понял его Кызль, но тут же сам почувствовал неожиданно нахлынувшее беспокойство, исходящее от самой природы.
Как и все остальные, гоблин невольно посмотрел на озеро, по которому пробежала сначала легкая рябь, затем сразу покатилась волна. Которая почему-то началась от ближнего берега и, катясь к берегу противоположному, превращала цвет воды из бирюзового в мутновато-белый. Вместе с водой таким же становился воздух.
– Гр, на берег Зуро быстро надо! – сказал Пуслан.
Отшвырнув полуживых от страха лекпинов, он подхватил с земли слабо шевелящегося Алефа и огромными прыжками помчался в сторону озера Зуро.
* * *
Очередной точный удар, и на острие «Ифы-кабуф» оказался такой крупный окунь, что после поднятия его в воздух копье с предательским треском переломилось пополам. В руках Тубуза осталась половина палки, вторая половина с пронзенным ножом окунем упала на омываемый волнами песок. И только теперь, когда лекпин лишился контакта с гоблинским подарком, с его глаз словно убрали пелену. Глядя на судорожно дергающуюся, изуродованную рыбину до него со всей очевидностью дошло, что с такой раной ее не примет в зачет ни один экзаменатор, более того, всем сразу станет ясно, каким способом она добыта!
«Что я натворил?! – ужаснулся Тубуз. – Как же я…»
Он почувствовал тычок в правую ногу, опустил глаза и к еще большему своему ужасу увидел в воде, подмутненной кровью, огромного окуня, жадно открывающего рот и словно бы примеривающегося, словно бы готового присосаться к свежим порезам на его ноге. Но действительно настоящий страх лекпин ощутил, когда окунь, вдруг вильнув хвостом, метнулся в глубину, а всего в каких-то пяти метрах показался разрезающий воду, стремительно приближающийся высокий игольчатый плавник мохнорылого судака. В голове лекпина мелькнуло видение, как вместо сосущего кровь окуня, в его раны впиваются судачьи клыки, как мохнорылый хищник яростно рвет его плоть, мстя за всех пойманных им раньше и убитых в течение последнего часа рыб, и опрометью бросился вон из воды…
То есть только предпринял попытку это сделать, потому что раненая нога, неожиданно став деревянно-бесчувственной, отказалась подчиняться приказу мозга. Потеряв равновесие, Тубуз плюхнулся лицом вниз, хлебнул воды, перевернулся на спину и, перебирая руками и бултыхая способной шевелиться ногой, успел-таки отползти назад, на мель, прежде чем агрессивная рыба врезалась рылом в песок в то место, откуда он убрался секундой раньше.
Агрессия на этом не закончилась. Судак, энергично виляя хвостом, отполз-отплыл и продолжил движение назад, словно готовя себе разгон для повторного нападения. Во всяком случае, Тубуз осознал это очень отчетливо, так же, как осознал и то, что, если рыба до него все-таки доберется, он практически не будет способен оказать сопротивление. Обломок палки-копья он потерял. До второго обломка с ножом и окунем никак не дотянуться. Тем более что продолжающий биться окунь, словно делая это нарочно, с каждым шлепком хвоста все дальше отдалялся от Тубуза.
И тут до лекпина дошло, что у него есть с собой еще один нож, есть Изымс, который одолжил ему на время экзамена друг Железяка. Как можно было забыть про него! Вот же он, в кармане, он такой, такой… С его помощью справишься с любым врагом. Им запросто можно пробить, проткнуть, исполосовать, разрезать на куски кого угодно, не то, что какую-то там рыбу.
Не отрывая взгляда от растопыренного судачьего плавника, словно примеривающегося для атаки, Тубуз достал Изымс. Выдвинувшееся лезвие блеснуло на солнце. Но… нет! Убивать ножом рыбу он больше не станет. Он рыболов, а не убийца. Лекпин с сожалением оглянулся на берег, на загубленных окуней. Может, если отпустить их в воду прямо сейчас, некоторые выживут? Но прежде надо попробовать спасти последнего окуня, освободить его плоть от смертельного орудия.
Забыв про судака, который на самом деле успел скрыться в глубине, Тубуз, как мог, дополз до агонизирующей рыбины. Лезвие «Ифы-кабуф» вошло в толстую спину окуня под спинной плавник по самую рукоятку. «А может, так его и оставить, – подумал Тубуз, – весит нож мало, зато рана будет закупоренной и кровь вытекать не будет. А что! В гробу я видел этот подарок гоблинский. Мне даже прикасаться к нему противно! Вот только от палки его отрезать надо».
Он полоснул Изымсом по косичке, которой «Ифы-Кабуф» был привязан к палке, лезвие эльфийского ножа соприкоснулось с рукояткой ножа гоблинского и… От возникшей перед глазами вспышки Тубуз на некоторое время ослеп. Когда же глаза обрели способность видеть, он сначала подумал, что видит сон.
Раскинув ноги и опираясь сзади на руки, Тубуз сидел в воде, между его ног кверху брюхом плавал окунь, над водой в воздухе… сами собой фехтовали два ножа. Поднимаясь все выше и выше, «Ифы-кабуф» и Изымс кружились друг вокруг друга, расходились и сталкивались и лезвия немилосердно полосовали другое, рассыпая голубые и красные искры. Это было так же немыслимо, неправдоподобно, как и неестественно красиво! И так же страшно!
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
