Женщина, долго визжавшая до того, отреагировала на вежливую команду Когана и, на удивление, закрыла рот почти сразу, держась за свою немаленькую грудь и потирая ее.
«Темп и еще раз темп, – мысли неслись в голове сами, совершенно не мешая работать, – их не может быть много. Чем быстрее я буду действовать, тем проще должно получиться».
Полковник быстро, но аккуратно поставил сбоку от двери стул. Мягким кошачьим движением запрыгнув на него, Коган толкнул стволом автомата дверь. В раскрывшийся проем сразу же ударила автоматная очередь. Пули пролетели на высоте сантиметров семьдесят и воткнулись в стену, никого не задев. Ответная очередь с самого верха двери успокоила стрелявшего, а им оказался еще один южанин, навсегда. Полковник, тяжело дыша – сказывались далеко не молодые годы, – скатился прямо со стула на лестничную площадку. Из пустого бара на первом этаже ударила еще одна длинная автоматная очередь. АКСУ Когана ответил короткой, всего на два патрона, но этого хватило. Последний, как показалось полковнику, боевик в здании сполз на пол из-за стойки, на которой остался его автомат. В баре был разгром. На полу лежали трупы. Вперемешку с немногочисленными посетителями были охранники в штатском, застигнутые врасплох.
– Проверь кухню, – приказал Коган осторожно высовывающемуся из двери зала Викентьеву и указал на вторую распахнутую дверь, выходящую набольшую лестничную площадку двухэтажного здания. – Там должен быть запасной вход в ресторан.
Директор проекта, пригнувшись, скользнул туда. Через каких-то пару минут Викентьев вернулся и доложил:
– Пусто. Убитые повара и обслуга. Дверь металлическая, закрыта на засов.
– В службу звонил?
– Малышеву приказал.
– Окна в кухне?
– Нет.
– Свет?
– Горит.
– Гони всех туда, и не высовываться. – Коган ногой подвинул Викентьеву автомат убитого на лестничной площадке боевика.
– Пал Ефимыч, да как же ты тут один?
– Выполнять! – рявкнул полковник, уже спускаясь по широкой лестнице в бар.
В том, что директор проекта выполнит приказ, Коган не сомневался. С последних ступенек он спрыгнул, ложась на грязный, в брызгах крови, кусках штукатурки и битого стекла из окон, пол. Снаружи ударили сразу два автомата. Там, похоже, быстро поняли, что внутри все идет совершенно не по намеченному плану. Полковник быстро пополз, обшаривая по пути мертвых охранников и боевиков в поисках оружия и боеприпасов.
Чпок, чпок. Отбитая пулями штукатурка посыпалась на голову и за шиворот. Пристрелялись, гады. Полковник помотал головой, вытряхивая мусор из седого ежика волос, оглядел свой, явно невыдающийся, арсенал – лежа делать это было не очень-то удобно и выбрал лимонку. Прижав рычаг запала, аккуратно разогнул усики, выдернул кольцо, отпустил рычаг и, досчитав до двух, перекинул гранату через низкий подоконник. Взрыв чуть-чуть оглушил его самого. Неприятных ощущений добавила свежая штукатурка от осколков своей же гранаты. Приятные, правда, тоже появились, в виде короткого стона снаружи. Полковник оценивающе посмотрел на светлеющий прямоугольник окна, затем на относительно темную стену позади себя и рискнул приподнять голову над замусоренным подоконником. Особо интересного ничего увидеть не удалось. Прямо напротив догорал микроавтобус охраны. За каменным бордюром асфальтовой дорожки виднелось тело в камуфляже, плохо заметное на фоне ярко-зеленого газона. Боевик. Второго видно не было. Значит, отполз и где-то притаился, наставив ствол на окна. Не выбраться. Ну что ж, будем ждать. Время работает на нас. Полковник сел на пол, опершись спиной на простенок между окнами, достал сигарету из помятой пачки «Лаки страйк» и, закурив, начал вспоминать, как вся эта чертова история начиналась…
Издали стал наплывать низкий гул идущих на малой высоте вертолетов.
– Молодцы, – подумал Коган, – быстро отреагировали. Все, сейчас причешут оставшихся боевиков, и надо будет разбираться, кто это такой прыткий осмелился показать зубки.
В разбитое окно влетела граната. Время для полковника, кажется, остановилось. Он до мельчайших деталей видел, как лимонка, медленно вращаясь, по дуге перелетает подоконник и вспыхивает ярким, очень ярким пламенем всего в каких-то полутора метрах от него. Последняя мысль была почему-то о Логинове:
– Жалко парня. Совсем еще мальчишка был…
Глава 10
Эх, Светка, Светка! Как же я скучаю по тебе! Настояла на своем. И отца убедила! Мне деваться было просто некуда. Пришлось разрешить. Укатила с концертной бригадой на фронт. Выходила на помост сделанной из подручных материалов сцены или просто поднималась в кузов грузовика с откинутыми бортами. В своей короткой форменной юбочке и подогнанной по фигуре гимнастерке, перетянутая офицерской портупеей Светлана читала известные и еще не написанные здесь стихи.
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди,
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: – Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой, -
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
Здесь Симонов наверняка напишет что-нибудь другое, надеюсь, ничуть не худшее.
На Светкиной уже хорошо заметной груди блестела медаль «За отвагу». Молодец, девчонка! Не растерялась. Произошло это, когда одинокий «мессер», выскочив неизвестно откуда, попытался открыть огонь по маленькой колонне. Светка, выхватив из кобуры табельный «ПММ» и крепко держа его двумя руками, самозабвенно пуляла в направлении «худого» в белый свет, как в копеечку. Артисты бригады так ничего и не поняли. «Мессер», только доворачивавший на неожиданную цель, даже огонь открыть не успел. Напоровшись сразу на очередь восьми пушек из двух «Шилок», сопровождавших колонну, он рассыпался прямо в воздухе. Командующий армией, куда направлялась концертная бригада, тут же наградил мою Светланку и экипажи «Шилок» медалями за сбитый самолет и устроил большой разнос командиру истребительного полка, прикрывавшего этот участок фронта. Еще бы! Позволили противнику подобраться близко к самой «Фее Советской армии». Откуда взялось это прозвище у моей Светки? Та еще история. Когда перед самой войной разошелся весь тот большой тираж «Огонька», кто-то из западной пишущей братии назвал Светлану доброй феей Синельникова, имея в виду, что мой быстрый карьерный рост основан именно на знакомстве с дочерью вождя. Ну, да собака лает, а ветер носит. После того, как моя любимая укатила с концертной бригадой на фронт, оттуда посыпались фотографии военных корреспондентов. Кто-то в Политуправлении Советской армии быстро сориентировался, и в войска огромным тиражом пошел плакат. На нем слева была та фотка из «Огонька», а справа, зеркально, Светланка в форме с поднятой рукой. Вверху крупно: «Защитим Родину», а внизу помельче: «Фея Советской армии». Плакат имел бешеный успех. Появилось много маленьких копий, тоже большим тиражом. Солдаты клеили эти открытки внутри танков и бэтээров рядом с фотографией Сталина, летчики – на приборные доски самолетов, а моряки – в своих кубриках. Родная моя! Как же за эти недели я успел по тебе соскучиться! У нас дома тоже висит этот плакат, только увеличенный до размеров стены.
