— Кто там? — повторил часовой.
— Посланец Рагнара Воскджара! — сказал я. — Я привел авангард его флотилии, высланный вперед.
«Авангард» состоял всего из четырех кораблей, причем на трех из них не было никого, кроме нескольких матросов, обеспечивавших плавучесть. Тасдрон арендовал их в Виктории под предлогом перевозки партии сырья на пивоварню Люциана, находившуюся близ Фирны, к востоку от нашего города. Трактирщики поддерживали с пивоварней постоянные отношения, так что это не должно было вызвать никаких подозрений.
— Корабли Рагнара? Так скоро? — удивился человек на стене. — Мы ждали вас дней через десять.
— Это только авангард, — повторил я. — Остальные подойдут позже, но и они отстают от нас только на пару дней.
— Я смотрю, этому Воскджару не терпится позабавиться, — рассмеялся стражник.
— На реке полно городов, которые давно пора сжечь, — в тон ему откликнулся я. — На складах у купчин залежалось всякого добра, а их женщины ждут не дождутся, когда мы наденем на них свои ошейники.
— А как вам удалось прорваться за цепь? — поинтересовался страж.
— С боем. Железяка распилена и больше уже никому не помешает!
— Не нравится мне это, — послышался сзади голос Каллимаха. — Больно уж мало у них на стенах народу.
— Чем меньше, тем лучше, — пожал я плечами. — Меня это вполне устраивает.
— А когда они ожидали прибытия Рагнара Воскджара? — уточнил он.
— Не раньше чем дней через десять.
— Лучше бы нам повернуть назад, — вздохнул Каллимах.
— Кубки из Коса не похожи на кубки из Ара, — крикнул я человеку на стене.
— Но и те и другие можно наполнить превосходным вином, — откликнулся он.
— Корабли Коса отличаются от кораблей Ара, — продолжил я.
— Но в трюмах тех и других могут храниться настоящие сокровища.
— На одеждах граждан Коса и Ара изображены разные эмблемы.
— Но скрывают они тела наших будущих рабов, — завершил я этот обмен паролями.
— Поднять решетку! — приказал начальник стражи ворот.
Заскрежетал механизм, и тяжелая решетка медленно, фут за футом, поползла вверх, чернея в свете трех лун. С железных прутьев стекала вода.
— Слишком все гладко, — прошептал Каллимах, — давай уберемся, пока не поздно.
— На нашей стороне преимущество внезапности, — возразил я.
— Это единственное, что имеется на нашей стороне.
Завершить спор мы не успели.
— Опускай! — неожиданно выкрикнул человек на воротах, и решетка загрохотала, стремительно падая, чтобы закрыть за нами проем.
— Греби назад! — заорал кормчий, опытный речник из Порт-Коса. — Назад!
Увы, было уже поздно. В нескольких футах позади меня чудовищная железная решетка обрушилась прямо на палубу галеры. Меня подбросило в воздух, толстые доски со страшным треском переломились, словно тонкие прутики, разрубленные огромным топором Каллимаха. Некоторых из наших людей толчок сбросил в воду, другие пытались уцепиться за обломки разбитого судна. А на стене, как по волшебству, появились лучники, скрывавшиеся до сего момента за ее зубцами.
Долю мгновения я держался за подскочивший вверх нос галеры, а когда он стал падать в воду, прыгнул и сам, стараясь не угодить под обломки. Вынырнув, тяжело дыша, отплевываясь и моргая, я попытался сориентироваться. Обрубленный нос галеры ушел на дно, вокруг меня плавали щепки. Позади за решеткой стремительно погружалась в воду остальная часть судна.
Лучники со стен поливали дождем стрел барахтавшихся в воде или пытавшихся уцепиться за деревянные обломки. Нырнув, я проплыл под водой к воротам, но решетка уже опустилась полностью.
Металлические прутья погрузились в круглые шестидюймовые отверстия, проделанные в твердом каменистом дне. Поднырнуть под нее было невозможно, так же как и протиснуться между прутьями, — решетка оказалась слишком плотной.
Наконец, когда воздух кончился и оставаться под водой было уже невмоготу, я вынырнул и уцепился за решетку, пытаясь восстановить дыхание и способность видеть.
За воротами я не увидел ничего, кроме плававших в лунном свете обломков да качавшихся между ними стрел. Не приходилось сомневаться в том, что их соберут, высушат и снова пустят в дело. Галеры, которые мы вели на буксире, теперь были брошены на произвол судьбы и дрейфовали в отдалении.
Со стены донесся язвительный смех.
Потом над водой появился свет фонаря и к решетке приблизилась маленькая лодка. Прильнув к железу, я почувствовал, как на мою шею накинули веревку.
30. МЕНЯ ДОПРАШИВАЮТ И ОТПРАВЛЯЮТ В КАЗЕМАТ, ГДЕ НАХОДИТСЯ ПОДЪЕМНЫЙ МЕХАНИЗМ. ДЕВУШКУ ОЖИДАЕТ ПОРКА
— Ну-ка, посмеемся над ним, — сказал Поликрат.
Обнаженная рыжеволосая красотка прижалась ко мне и стала ласкать, страстно и чувственно. Я напрягся в своих цепях. Волосы мои оставались мокрыми после купания во внутреннем озере пиратской крепости, на шее вздулся след от веревочной петли, с помощью которой меня выудили из воды. Одежду с меня, разумеется, сорвали. Руки и ноги приковали цепями к четырем железным кольцам перед помостом, на котором сидел пиратский вожак.
Лениво развалившийся в своем кресле Поликрат поднял палец, и еще одна девушка — я вспомнил, что ее звали Таис, — темноволосая обнаженная красотка, опустилась на колени и стала облизывать мою правую ступню.
— На кого ты работаешь? — осведомился Поликрат.
— Ни на кого, — сердито ответил я.
Поликрат подал еще один знак, и Лита, являвшаяся не так давно свободной гражданкой Виктории, поспешила ко мне. Я вспомнил, как эту самую женщину на глазах у напуганной толпы ее сограждан раздели и бросили на колени. Клочок шелка, сброшенный ею, ниспадал с одной ступеньки на другую. Ткань была очень тонка и облегала все, к чему прикасалась, будь то камень или женское тело. Зернистая структура мрамора просвечивала сквозь шелк.
Девушка принялась целовать мою левую ступню, причем делала это так пылко и самозабвенно, что стало понятно: она самой природой предназначена для ошейника.
«Увы, — подумал я, — это открытие было сделано не свободными гражданами Виктории, а разнузданными разбойниками. Свободные, но законопослушные люди часто бывают слишком наивны, простодушны или нерешительны для того, чтобы лишить свободы женщину, пусть она и мечтает об этом. Конечно, распознать под одеждами и вуалью свободной женщины прирожденную рабыню не так-то просто: лишь ошейник и рабская туника позволяют ее натуре проявиться безошибочно. На Горе говорят, что одежда призвана скрывать рабскую суть женщины, тогда как туника та-теера, ошейник, клеймо и все прочее — чтобы ее подчеркнуть».
— Ты Джейсон из Виктории, не так ли? — спросил Поликрат.
