Книга Киномания - Теодор Рошак

Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207

Я воспользовался мгновением, пока он глотал, и сказал:

— Зип Липски…

— Зип! Блестящий парень, — прервал меня Орсон, — Я всегда хотел с ним работать. Природный талант. Хотел заполучить его на один-два своих фильма. Как его преследовали эти охотники за ведьмами — настоящая трагедия.

Я подождал — не будет ли тоста за Зипа. Дождался. Когда за Зипа было выпито, я продолжил:

— Зип мне говорил, что, приехав в Голливуд, вы в первую очередь пришли к Каслу.

— Не совсем так, — поправил Орсон, — Это Макс меня нашел. Хотел мне предложить работу. Неоплачиваемую — других у него не было. Вы знали, что мой дебют состоялся в фильме Макса Касла? — Увидев, что все за столом пришли в крайнее недоумение, он разразился гомерическим хохотом. — Тогда приходилось держать это в тайне из-за моего контракта с «РКО». Но теперь-то уж что — сто лет прошло. — Он глубоко затянулся гавайской сигарой и приступил к рассказу. — Макс тогда снимал одну из своих вампирских лент. Названия уже не помню. Это было году в тридцать девятом — в самом начале. Главную роль играл Джон Эббот{221}. Английский актер. Хороший ремесленник, но не талант.

— Вероятно, это был «Дом крови», — предположил я.

— Да, именно. Макс как раз заканчивал эту ленту, когда я появился в Голливуде. Я заранее послал письмо, в котором выражал надежду на встречу с ним. Многое в его фильмах меня восхищало. Не успел я остановиться в «Рузвельте», как раздался звонок Макса. Помню, как он представился. «Говорит Макс Касл. Я хотел бы поговорить с величайшим из Дракул»{222}.— Он замолчал, чтобы глотнуть коньяку, затянуться сигарой, дождаться предсказуемого вопроса. Его задала Клер.

— А когда ты играл Дракулу? Ведь у тебя еще не было ничего снято.

Орсон довольно рассмеялся.

— Нужно бы устраивать викторины с раздачей призов: «Факты шоу-бизнеса». Это можно продавать за сумасшедшие деньги. «Когда Орсон Уэллс играл Дракулу?» Ответ: на радио. Премьера на «Радиотеатре Меркьюри». Я изображал графа-кровопийцу. У меня для этого был один прием.

Он наклонился над столом, закрыл глаза, нахмурился и воссоздал тот прием: жутковатый рык вперемешку с поскуливанием, в котором слышалось гневное разочарование.

— Что-то вроде этого. Понимаете, Макс знал, что от актера во мне один только голос. Правда-правда. Тело — это всего лишь звуковая шкатулка. Весь талант — в гортани. Но Максу и нужна была гортань. Правда, не человеческий голос. Голос огромного зверя. Замогильный голос. Голос вечных мук. Короче, ему был нужен ваш покорный слуга. Макс работал над сценой смерти. Вампира только что пронзили колом. И он, умирая, издает последний вздох. Макс хотел всю картину втиснуть в этот вздох. Предполагалось, что этому вздоху на экране будет сопутствовать какой-то зрелищный эффект. Я не знаю — что: то ли превращение вампира в студень, то ли что-то в этом роде. Как бы там ни было, но Джон Эббот не мог дать того, что было нужно Максу. И вот мы с ним отправились в тон-ателье на «Юниверсал» и провели там — можете себе представить?! — два часа, записывая стоны, вздохи, ворчание, — Словно огромный пузырь, из него вырвался хохоток, — Если кто это слышал, то, наверно, подумал, что там творится черт знает что. Наконец Макс получил то, что искал. Он не очень-то был требователен к звуку в кино. Как и большинство режиссеров, пришедших из немого кино, он чувствовал себя комфортнее, работая МБЗ — так они говорили: mit[24]без звука. Но в тот раз, поскольку я оказался под рукой и был готов, он решил воспользоваться случаем. У него вообще-то был неплохой слух. Он точно знал, что ему надо, и работал со мной, пока не получил, чего хотел. Я уже говорил, что все это делалось gratis[25]. Но мне не казалось, будто мной воспользовались, потому что я унес оттуда нечто гораздо большее, чем деньги. Идею. Ведь тогда-то Макс впервые и упомянул «Сердце тьмы».

— Значит, это была его идея?

— Не совсем. Я уже год как понемногу подступался к этой вещице на радио. Но как только Макс стал мне рассказывать про свой замысел, я сразу же увидел возможности. Ну конечно же! Кино! И какое кино! Весь так называемый цивилизованный мир вокруг нас погружается в варварство — что могло быть больше ко времени, чем «Сердце тьмы»? О, у Макса были всякие сумасшедшие идеи. Он хотел рассказать эту вещь от первого лица. Весь фильм — глазами рассказчика Марлоу. Для тех времен очень смелая мысль.

Я не смог сдержаться и спросил:

— А вы знали, что Макс еще раньше собирался снять от первого лица картину «Эдип в Колоне»{223}? Весь фильм — глазами слепого человека.

Орсон тут же с любопытством прореагировал:

— Вы хотите сказать абсолютно пустой экран?

— Не пустой. Темный.

— Макс мне об этом никогда не говорил. — На него это явно произвело впечатление, и он несколько секунд обдумывал услышанное — его напряженное дыхание свидетельствовало о концентрации мысли. Наконец последовал взвешенный кивок одобрения. — Если в кино и был режиссер, который мог сотворить такое, то только Макс. Я бы с удовольствием сыграл его Эдипа, — И потом, изрыгнув смешок: — Конечно, Джо Котген{224}, узнав, что мы планируем что-то похожее для «Сердца тьмы» (он должен был играть у нас Марлоу), устроил настоящий скандал. Он — звезда, а его хорошенькая мордашка не появится на экране!.. Я прекрасно помню. Макс хотел, чтобы звездой были джунгли. Джунгли в главной роли. Состояние природы. Дикая природа. Живая дьявольщина — самая суть повести. Как Макс собирался это сделать? «На экране будет рот, пожирающий их живьем». Мне помнится, что он даже снял сцену, в которой отсеченная голова открывает рот и пожирает камеру.

Орсон сделал паузу, чтобы изобразить напускную дрожь.

— «Людоедское кино!» Вот как он это называл. Когда он говорил такие штуки, у него в глазах прыгали чертики. Джон Хаусман{225} сказал, что вид у него был точно как у Гитлера, но это, по-моему, было неправдой. Не думаю, что Макс хоть как-то был связан с политикой. Но некий тевтонский пыл им владел. «Публика должна страдать, чувствуя зло». Вот что ему требовалось. Звучит довольно садистски, правда?

Я бросил взгляд на Клер, которая по-прежнему сидела рядом с Орсоном. Я чуть ли не вздрогнул, обнаружив, что она сверлит меня глазами — настойчиво, вопросительно. Я знал, что у нее на уме. Ну, что ты думаешь об этом, Джонни? Неужели такое оно и есть — кино?

— Уверяю вас, это очень сильнодействующее средство. Даже для меня — человека с Марса. Но я вам говорю — Макс так очаровал меня своим видением этой истории, что я даже не удосужился задать ему очевидные вопросы. Их задали другие. Люди, связанные с производством, пожелали знать, кто ставит эту картину — Орсон Уэллс или Макс Касл. Я их заверил — искренне ваш. Но время от времени у меня возникали сомнения на этот счет. Можете вы себе представить такую наивность?! Я же был новичком в этом мире. Я был полон энтузиазма. Теперь-то я вижу, что это была глупость. Но если вы от кого-нибудь услышите, что я — самовлюбленный эгоист, то расскажите ему, как я один раз чуть не подарил первую свою картину еще более самовлюбленному эгоисту… Если уж говорить об этом, то я понятия не имею, какого рода разделение труда было на уме у Макса. Он этот вопрос никогда не поднимал. Видимо, надеялся, что можно будет организовать что-то вроде совместной постановки. Конечно, ничего бы не вышло. На одном корабле не может быть двух капитанов. Нам обоим следовало бы это знать. Но мы были зачарованы этим проектом. Ну и я в конце концов дал Максу зеленую улицу — снимай, мол, со своей собственной маленькой командой, с Зипом и еще кое с кем. Мы прониклись безумной идеей, что нам удастся снять большую часть картины, прежде чем руководство студии дознается о наших планах. И возможно, нам бы это удалось, как удалось потом с «Гражданином Кейном». Мы их и в самом деле околпачили. Мы ведь не вешали на дверь плакатик: «Здесь работают гении — просьба не беспокоить». Я думаю, что ни у кого из киношников никогда не было такой творческой свободы… по крайней мере первые месяца два… А потом эту бочку с дерьмом прорвало. Пошли слухи. Съемки, мол, ведет Макс Касл. А он на закрытом участке четвертой студии снимал какие-то странные вещи с Ольгой Телл. Ольга тогда была его любовницей. Удивительная красавица. Мы с ней… но это другая история. А потом я начал получать обеспокоенные служебные записки от администрации. Они требовали объяснений. Знаю ли я, чем занимается Касл? Одобряю ли это? В те времена я был абсолютно бесстрашен, а может, просто зелен и туповат. Я прямиком отправился в кабинет Джорджа Шефера, весь из себя изображая Вестбрука ван Воорхиса, читающего «Марш времени»{226}, и сказал: «У меня здесь карт-бланш или нет?» Джордж на это ответил: «Конечно, карт-бланш, если только вы сначала все согласуете со мной». Так на студиях тогда обстояли дела… Примерно в это время Макс решил, что ему нужно ненадолго исчезнуть. А я решил, что это неплохая мысль. Куда он собирался ехать? Можете себе представить — на Юкатан! Сказал, что ему нужны съемки в джунглях — в настоящих джунглях. Думаю, дело было не в этом. Он просто хотел независимости — чтобы никто не дышал в затылок. Ну, и ему и говорю: почему бы и нет? У меня были лишние деньги — так, по крайней мере, мне тогда казалось. На самом деле я чувствовал себя как Том Сойер — получал удовольствие, играя в кошки-мышки с власть имущими. Признаюсь и еще кое в чем. Я откровенно хотел выжать из Макса все, прежде чем меня вынудят от него избавиться. А в том, что это случится, я не сомневался… Но вы должны вот что понять. Я в то время вел сумасшедшую жизнь. В Нью-Йорке у меня было свое радиошоу, в Голливуде — «Сердце тьмы»… Пожалуй, я стал первым американским трансконтинентальным сезонным пассажиром. В один конец, в другой, одиннадцать часов в воздухе, а иногда по два раза в неделю. Если кому такая жизнь по вкусу, то с такими вкусами спорят. Вечный дефицит времени. Макс и Зип вернулись, а я не смог просмотреть отснятый материал, пока у них не накопилось пять или шесть несмонтированных частей. Посмотрев, я был потрясен… Это было что-то невероятное. Материал, отснятый в джунглях, превзошел все ожидания. Они снимали с каким-то фильтром — изобретением Макса. Классический пример двигающейся светотени. У Зипа были темные пятна на пленке — ну точно третье измерение. Туда можно было войти и потеряться. Я не знаю, как это делал Макс, но у него джунгли получились просто живыми. Они смотрели на вас, как хищный зверь, который готовится к прыжку. А потом там была часть с отсеченной головой — я о ней уже рассказывал. Вообще-то говоря, там была целая шеренга отсеченных голов. Если вы помните Конрада, то головы у него были нанизаны на забор — этот жуткий забор, символ внешних границ цивилизации. Я не спрашивал у Макса, где он взял все эти головы. Боялся спросить. Слишком уж они походили на настоящие. Ходили слухи, — Орсон помолчал, чтобы усилить эффект сказанного, — что Макс заплатил индейцам, а те откопали мертвецов на местном кладбище. Как видите, в нашем герре Касле было что-то от мистера Куртца{227}.

Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207