— А вот газета «Вашингтон Пост» с вами не согласна, — сказал президент, выходя из лифта.
— Пожалуй, вы последний человек, который верит тому, что пишет «Пост», господин президент, — сказал Кук.
Оба засмеялись, и Кук повел президента в свою ложу — большую удобную комнату, из которой открывался идеальный вид на поле.
— Господин президент, позвольте мне представить вас кое-кому, кто сделал «Краснокожих» лучшей командой в стране. Прежде всего — моя жена Рита.
— Рад с вами познакомиться, Рита, — Лоуренс пожал ей руку. — И поздравляю вас с триумфом на балу Национального симфонического оркестра. Говорят, под вашим председательством там были сделаны рекордные сборы.
Миссис Кук засияла от гордости.
Лоуренс мог припомнить подходящий факт или историю о каждом человеке, которого ему представляли. В их число входил и невысокий старик в пиджаке с фирменным знаком «Краснокожих», который явно никогда не был игроком.
— Это — Уошер Мопс, — сказал Кук, положив руку ему на плечо. — Он…
— …единственный человек, фотография которого красуется в зале славы «Краснокожих», хотя он никогда не играл в команде, — сказал президент.
Мопс расплылся в улыбке.
— И мне также известно, что он лучше всех знает историю команды.
Мопс тут же дал себе клятву никогда больше не голосовать за республиканцев.
— Скажите мне, Мопс, каков был средний регулярный счет в играх «Упаковщиков» против «Краснокожих» за сезон у Винса Ломбарди,[55]когда он был тренером «Упаковщиков», по сравнению с тем годом, когда он был тренером «Краснокожих»?
— «Упаковщики» — 459, «Краснокожие» — 435, — с грустной улыбкой сказал Мопс.
— Как я и думал. Ему вообще не нужно было уходить от «Упаковщиков», — сказал президент и хлопнул Мопса по плечу.
— Знаете, господин президент, — сказал Кук, — мне ни разу не удалось задать вопрос о «Краснокожих», на который Мопс не мог бы ответить.
— Вас когда-нибудь ставили в тупик, Мопс? — спросил президент.
— Все время пытаются, — ответил Мопс. — Вот только вчера один человек…
Мопс не успел закончить фразу, когда Энди Ллойд тронул Лоуренса за плечо.
— Простите, что я вас прерываю; нам только что сообщили, что президент Жеримский едет на стадион и будет здесь через пять минут. Вам с мистером Куком нужно пройти к северо-восточному выходу, чтобы его встретить.
— Да, конечно, — сказал президент и добавил, повернувшись к Мопсу: — Мы продолжим наш разговор, когда я вернусь.
Мопс кивнул, и президент и его антураж вышли из ложи, чтобы пойти встречать Жеримского.
— Здесь ужасно тесно, — прокричал Коннор, стараясь заглушить жужжание вентилятора на потолке.
— Конечно, — ответил Арни, допивая свою диетическую колу. — Но такова уж наша работа.
— Вы ожидаете сегодня каких-нибудь неприятностей?
— Не думаю. Мы, конечно, будем в полной готовности, когда оба президента выйдут на поле, но это продлится лишь восемь минут. Хотя, будь воля старшего агента Брэйтуэйта, они бы не вышли из ложи Кука, пока не кончится матч.
Коннор кивнул и задал еще несколько совершенно невинных вопросов, прислушиваясь к бруклинскому акценту Арни и отмечая про себя выражения, которые тот употреблял особенно часто.
Пока Арни ел шоколадное пирожное, Коннор посмотрел в щель во вращающихся рекламных плакатах. У большинства агентов секретной службы на стадионе в это время был перерыв, чтобы перекусить. Коннор посмотрел на осветительную вышку за западной зоной защиты. Там стоял Брэд рядом с агентом, который показывал на ложу Кука. «Вот таких-то молодых людей секретной службе и нужно бы вербовать», — подумал Коннор.
— Я приду к вам снова в начале матча, — сказал он, поворачиваясь к Арни. — Что вам принести? Тарелку сэндвичей, еще одно пирожное и банку колы — это вас устроит?
— Да, спасибо. Только поосторожнее с пирожным — пусть оно будет без крема. Мне наплевать на упреки жены, что я прибавил в весе пару килограммов, но в последнее время это стал замечать и мой начальник.
Прозвучала сирена, которая дала знать всем работникам стадиона, что уже половина одиннадцатого, и ворота открываются. Болельщики хлынули на стадион, и большинство из них сразу же устремились к своим обычным местам. Коннор взял пустую бутылку из-под колы и контейнер от сэндвичей и поставил их на поднос.
— Я принесу вам обед, когда начнется матч, — сказал он.
— Хорошо, — Арни кивнул, разглядывая в бинокль толпу внизу. — Но не приходите до тех пор, пока оба президента не вернутся в ложу Кука. Велено никого не пускать в «Джамбо-Трон», пока они на поле.
— Понимаю, — Коннор бросил последний взгляд на винтовку Арни. Уходя, он услышал голос в рации:
— «Геркулес-3».
Арни отцепил установку с пояса, нажал кнопку и ответил:
— «Геркулес-3» слушает.
Коннор задержался у двери.
— Пока совершенно нечего докладывать, сэр. Я как раз собирался осмотреть западную трибуну.
— Отлично. Сообщите, если заметите что-нибудь подозрительное.
— Ладно, — сказал Арни и снова прикрепил установку к поясу.
Коннор тихо вышел в крытый переход, закрыл за собой дверь и поставил пустую банку кока-колы на ступеньку. Он взглянул на часы, быстро прошел по крытому коридору, отпер дверь и выключил свет. Стадион кишел болельщиками, шедшими на свои места. Дойдя до лифта, Коннор снова посмотрел на часы. Сорок четыре секунды. Последняя пробежка должна занять не больше тридцати пяти. Он нажал кнопку. Через сорок семь секунд появился грузовой лифт. На втором или пятом этаже лифт явно никто не вызывал. Он положил поднос в лифт и снова нажал кнопку. Лифт сразу же стал опускаться в цокольный этаж.
Когда Коннор, одетый в белую официантскую куртку и шапочку с надписью «Краснокожие», небрежно пошел к двери с надписью «Посторонним вход воспрещен», никто не обратил на него внимания. Он вошел внутрь и запер за собой дверь. В темноте он пошел назад по крытому коридору и остановился в нескольких метрах от входа в «Джамбо-Трон». Он постоял, глядя вниз на огромную стальную балку, удерживающую массивный экран.
Коннор схватился за поручень и опустился на колени. Наклонившись вперед, он двумя руками уцепился за балку и соскользнул в нее из перехода. Он неотрывно смотрел на экран, который, согласно плану архитектора, был в двадцати метрах перед ним. Казалось, что это миля. Он видел небольшую ручку, но он все еще не знал, существует ли на самом деле запасной люк, ясно помеченный на технических чертежах. Он начал медленно ползти по балке, не глядя вниз на пропасть под ним глубиной метров шестьдесят; такое расстояние казалось ему двумя милями.
