К концу недели стало очевидно, что наши копы выдыхаются. Майк объяснял это отчасти ростом количества улик, подтверждающих признание Диринга: видеозапись его машины, пересекающей мост Трайборо в ночь гибели Холли; результаты баллистической экспертизы пистолета Николь Кейд, к которому подошли пули; а также сувениры, найденные под запасным колесом «универсала» Диринга: бюстгальтер и трусики Холли и ключи от ее квартиры, сложенные в мешок для мусора. Убийцей оказался Диринг. Мы понимали, что у копов все меньше и меньше предлогов терзать меня.
Правда, бо́льшую часть их слабеющего энтузиазма Майк приписывал прессе. Поскольку в окрестностях Уилтона происходит не так много убийств, смерть Диринга превратилась в сенсацию. Сенсация обрастала подробностями и, когда местные репортеры вспомнили о произошедшем несколько лет назад в этом же самом доме самоубийстве матери Николь, приобрела готический оттенок. Когда же выяснилось, что погибший признался в убийстве своей свояченицы, Холли Кейд, знаменитой Уильямсбергской Русалки, сенсация достигла статуса местной легенды. Вот как Майк объяснил обстановку:
— Чем громче становится история, тем меньше Флорес и компания хотят афишировать тот факт, что их расследование шло в неверном направлении. Им нужно объявить дело Холли закрытым и избавиться от тебя. — Что меня вполне устраивало, однако сначала пришлось выслушать нотацию.
Под конец оной в голосе Маккью слышалось рычание, а лицо было мрачно.
— Резюме: вам чертовски повезло. Все сложилось по-вашему. Но помоги вам Господь, если вы думаете, будто мы вам поверили. По-вашему, мы не знаем, что вы натворили? Не знаем, что вы были у Койла или отделали Вернера? Мы вам не верим, и, Богом клянусь, если я еще раз увижу эту ухмылку, я не поленюсь, обойду стол и сотру ее с вашего лица. — Маккью ткнул в меня пальцем, и я привстал, но Майк придержал меня за плечо. Рита Флорес кивнула и добавила предостережение от себя:
— Правильно, адвокат, удержите мистера Марча. И объясните ему, что в следующий раз — если ему хватит глупости довести до следующего раза — он для начала лишится лицензии. Последуют обвинения — и административные, и уголовные, — если прокуратуре хоть что-то не понравится. Я же лично не вступлюсь, даже поймай он самого Джека Потрошителя. — Флорес смотрела на меня, и глаза ее превратились в булавочные головки. — Вам понятно, Марч? — Я кивнул. — Прекрасно. А теперь выметайтесь отсюда, а я поговорю с вашим боссом.
Я встал и пристально посмотрел на Маккью, надеясь, что вижу его в последний раз. Несомненно, он надеялся на то же самое. Так случилось, что нас обоих постигло разочарование.
Я ждал Майка на Питт-стрит — под серыми, как камень, небесами, на пронизывающем холоде. Он вышел и с улыбкой похлопал себя по карману пальто.
— Ты таки его раздобыл? — спросил я.
Майк кивнул, вынул диск из кармана и отдал мне.
— Флорес поклялась, что копий нет.
— Ты веришь?
— Я верю, что, если мы сдержим слово: сидеть тихо и давать интервью, — нам не придется это выяснять.
— А как насчет Вернера? — спросил я. — Ему предъявят иск за нападение?
Майк покачал головой.
— Я пытался их убедить, — сказал он. — Но ведь нет ни свидетелей, ни доказательств — только твое вынужденное признание. От него пользы никакой.
— Вернер избил…
— Бесполезно, Джон.
Я со вздохом кивнул.
— Значит, мы закончили?
— С этими типами. В будущем тебе предстоят поездки в Нью-Хейвен.
— Что, по-твоему, будет с Николь?
Майк пожал плечами:
— Полагаю, ее адвокат обмозговывает доводы в пользу ограниченной дееспособности, а прокурор штата вынашивает те же мысли. Почти не сомневаюсь: они заключат сделку, но какую именно — понятия не имею.
— Мне Николь совсем не показалась недееспособной, — заметил я. — Скорее, она выглядела взбешенной.
— И ее можно понять. Женщина узнала, что муж трахнул, а потом пристрелил ее сестру.
— Вряд ли ей не понравилось последнее обстоятельство.
Глава 40
Когда я вернулся домой, Клэр сидела за столом, заканчивая завтрак и просматривая газету с объявлениями о продаже и найме жилья. Последние несколько дней мы мало виделись — она все время пропадала в Сити или в Бруклине, искала квартиру, — но в воскресенье вечером дождалась меня.
— По телевизору передавали, в новостях, — сказала Клэр. — В Уилтоне застрелили человека. — Она засунула руки мне под рубашку. Они были гладкие и замерзшие. — Имени не назвали.
— Это был не я.
— Но человек твой? — Я кивнул. — Я чувствовала, не знаю почему. А ты?..
— Я — свидетель. — Я уткнулся лицом в светлые волосы. Мыло, духи и что-то еще, что-то более теплое. — Надо было позвонить тебе.
— Я не просила, — прошептала она.
— И все же…
Клэр постучала пальцем по газете — полоса из «Метро» — и подтолкнула ее ко мне.
— Снова о твоей истории.
Я бегло проглядел статью. Уже пятая за неделю. Пересказывает предыдущие. Еще одно фото Уильямсбергской Русалки — неугомонной молодой неформалки, актрисы и неудавшегося драматурга. Обилие слухов о видео с садомазохистским сексом. Очередное упоминание о Кассандре 3. Я покосился на валявшийся в углу рюкзак, набитый дисками и резервными копиями.
— Хочешь поехать в Бруклин? — спросила Клэр. — Посмотреть квартиры?
Я покачал головой:
— Есть работа.
Весь день я стирал резервные копии Холли и ломал диски — нелегкое дело, если руки в лубках. И отвечал на звонки. Первым позвонил Нед.
— Я следил за этой историей по газетам, — сказал он.
— Там в основном полуправда.
— Похоже, эта Холли была довольно неуравновешенной особой.
— Она была разной, — ответил я. — В том числе и неуравновешенной.
— Дэвиду повезло, что все так получилось. Повезло, что ты помогал ему. Он просто обязан отблагодарить тебя.
Я засмеялся:
— Уверен, он найдет для этого время.
— Он не…
— Не беспокойся об этом. Он уже вернулся к работе?
Нед помолчал.
— Дэвид разве тебе не говорил?
Я вздохнул.
— О чем?
— Он берет отпуск. На шесть месяцев.
— Чье это было решение?
— Я решил, отпуск Дэвиду не повредит, и Стефани согласилась.
— А Дэвид?
— Со временем до него дойдет, — хмыкнул Нед, и я снова засмеялся. — Кстати, я надеюсь, ты тоже дойдешь, в смысле до нас. Племянники соскучились по тебе, и мы с Джанин тоже.
