Книга Ричард Длинные Руки - король-консорт - Гай Юлий Орловский

За той самой скалой, что скрывает Храм от взора, я присел для надежности, вытащил Зеркало. Сердце колотится, на душе тоска и чувство близкого поражения, я стиснул челюсти и начал растягивать рамки.

Удалось чуть-чуть, пролезет разве что голова, но я не Агнаст, есть у Норберта один такой, может до известных пределов сплющиваться, чтобы пролезть в узкую нору. Умеет складывать кости скелета, больше, чем новорожденный, у которого кости черепа наползают друг на друга, чтобы мог протиснуться через крайне узкий выход и увидеть свет, который называем Божьим, но, вообще-то, наш Господь отдал все нам и сказал, что создал прекрасный сад, но если засрете, то в дерьме и жить будете, Он пальцем не шелохнет, чтобы убирать за нами.

На всякий случай я потыкал пальцем в твердую, как каменная стена, поверхность зеркала, а тот дурак с той стороны тупо тыкает пальцем в ответ, так что кончики всякий раз почти соприкасались. Нет, бесполезно. Даже если бы умел пролезать в узкую щель, все равно Зеркало еще не накопило достаточно энергии, чтобы сделаться экраном хотя бы для наблюдения, а уж для переноса через пространство придется ждать… даже не знаю сколько дней или недель.

– Ладно, – сказал я горестно, – вернемся в первобытный мир…

Уже без спешки закрыл глаза, сосредоточился, стараясь вообразить самое совершенное существо для длительного полета. Голова закружилась, но почти сразу ощутил поток новых чувств, что с ходу попытались потеснить мои человеческие, но я уперся, доминант все-таки я, а не всякие там перепончатокрылые, и, когда раскрыл глаза, я уже в теле птеродактиля, полный хозяин всех функций, кроме самых примитивных.

Подпрыгнул, с силой ударил крыльями по воздуху и с усилием поднялся в воздух, хотя со стороны кажется, будто взметнулся не по-птеродактильи стремительно, но я-то знал скорости и повыше…

Все же, как ни придумывай, как ни улучшай это тело, но есть предел для полета таким образом. И все возрастающее сопротивление воздуха, и высокий расход энергии, и недостаточная крепость мышечных волокон, ну не могу я их сделать стальными!.. все это не позволяет развить ту скорость, которая бы меня устроила.

Впрочем, если уж честно, меня больше всего бы устроило, если бы мог прыгать прямо с дивана в те места, куда возмечтал. А еще лучше, вместе с диваном.

На высоте воздух не просто холодный, а холоднющий. Я учащенно работал крыльями не только для увеличения скорости, но и чтоб согреться, птеродактили вообще-то не для северных широт, пусть даже в летнюю пору, видно же, какое тут лето…

Как теперь понимаю, древние могли изменять свои тела. Хотя вряд ли была такая уж острая необходимость, все-таки шаг назад, если только не в волновую форму, а так вот просто из одной звериной в другую – думаю, просто мода или некоторые бытовые удобства.

Потом, когда все рухнуло, даже это умение было потеряно, немногие потом смогли путем долгих поисков возродить некие возможности, но, конечно, самого низшего уровня.

Даже я, такой умница и постоянно ищущий остатки былого могущества погибших цивилизаций, довольствуюсь этим вот примитивизмом, самому стыдно, но, с другой стороны, когда было искать и рыться, если постоянно мир спасал!

Ну, почти спасал. Ведь спасая свою шкуру, я спасал и мир, кому он будет нужен, если меня прибьют?

Холод пронизал до костей, но и там холодно, я ощутил со страхом, что разогреться не удается, хотя вроде бы почти час несся, как раскаленный болид через атмосферу, но сейчас всего трясет…

Крылья слушаются все хуже, взмахи слабеют, я ощутил, что если попытаюсь двигаться навстречу ветру еще несколько минут, то просто рухну…

Выставленные вниз и вперед под углом лапы не выдержали вес тела, я рухнул и некоторое время лежал, судорожно хватая воздух сперва через зубастый клюв, а потом распахнутым ртом.

Сердце медленно успокаивалось, но ощутил такой голод, что в животе начались судороги. Поспешно создал кусок мяса, сожрал быстрее Бобика, почти проглотил, потом еще и еще.

Только сейчас заметил свои исхудавшие руки, мышцы ушли в топливо, вот это я дал, молодец, выложился до потери пульса. Хотя, конечно, половину расстояния сумел, вдвойне молодец, но все же дурак…

Отдохнув, я создал еще мяса, три больших куска сожрал, пусть и через силу, еще три сложил в сумку и отодвинул в сторону. Нужно попытаться надеть ее на себя и лететь с нею, чтобы жрать в полете, хотя, конечно, летящий с сумкой на спине птеродактиль весьма необычное зрелище, но кто увидит?

Скрип тележных колес донесся совсем близко. Я поднял голову из-за камней: в мою сторону движется небольшая колонна переселенцев, там две телеги, нагруженные скарбом, их тянут смирные усталые лошадки, две двуколки с вещами, их толкают впереди себя угрюмого вида мужики в грязной и сильно изорванной одежде, позади всех устало идет женщина, а несколько детишек устроились среди скарба на подводах.

Прятаться бесполезно, я расположился, как понимаю, на краю дороги, передние меня увидели, к идущему впереди тут же подтянулось несколько мужчин, в руках появились дубинки и простые плотницкие топоры.

Я поднялся во весь рост, в руке кусок мяса, ем медленно и неспешно, показывая, что я тоже путешественник, вот присел перекусить, потом пойду дальше.

Мужики быстро оглядели меня, я горделиво приосанился, понимая, что посмотреть есть на что, высокий и широкий в плечах красавец, одежда чистая и говорит о благородном происхождении, на поясе в дорогих ножнах кинжал, из-за плеча выглядывает рукоять меча, а сапоги с золотыми шпорами.

Один быстро сорвал шапку и низко поклонился.

– Да будет Господь с вами, сэр рыцарь!

– И с вами, – ответил я небрежно. – Переселяетесь?

– Да, господин рыцарь!

– Хорошее дело, – благосклонно сказал я. – Демография и политкорректность нуждаются в перемешивании.

Мимо нас протащились одна за другой телеги, на второй покачивается на дне закутанный в окровавленные тряпки жутко изуродованный труп взрослого мужчины. Одна рука оторвана и лежит рядом, за телегой едва-едва тащится, держась за борт, убитая горем женщина.

Я кивнул в его сторону.

– Несчастный случай?

Мужик горестно вздохнул.

– Нет, господин рыцарь. Его убили… Похороним на стоянке, прочтем молитвы, а утром отправимся дальше.

– Разбойники? – спросил я.

Он покачал головой.

– Хуже.

– А что хуже разбойников? – спросил я. – Эта зараза откуда и берется…

Он посмотрел на меня, в запавших глазах появилась надежда.

– Я староста этой деревни и, наверное, всего нашего народа. Меня зовут Джоббером. Если бы вы сумели защитить вас, ваша милость, Господь воздал бы вам за такое доброе дело!