смирился и теперь сам два раза в день кормил всю беличью семью, двух больших белок и трёх маленьких. Я же своё участие в этом благом предприятии ограничил закупкой провизии. А именно: у одного частника приобрёл мешок кедровых шишек, и как следует отоварился в продовольственном магазине, где обзавёлся семечками, сухофруктами и морковью.
— Вот ведь шаболды! Вот шаболды! — громко кричал Харитоныч, скармливая белкам кедровые орехи.
А грызуны тем временем бегали по нему словно по стволу дерева, запрыгивая то на плечо, то на голову. Кстати, меня они по какой-то причине побаивались, поэтому я на этот необычный ужин смотрел издалека, сидя на завалинке.
— Надо бы их в дом перенести, холодно ведь на улице, — хлопотала Наташа, которую юркие грызуны тоже принимали за свою старшую сестрёнку и, нисколечко не опасаясь, ели прямо с руки.
— Белка — животное лесное, свободолюбивое, им в лесу лучше, — возразил я. — Для них наш дом, как тюрьма. Да и 15–20 градусов — это для таких зверьков не мороз.
— Иван, прав, — крякнул Харитоныч. — Они сейчас здесь перезимуют и обратно в лес сбегут. Куда прёшь без очереди, шаболда! — шикнул он на особо шустрого бельчонка, который нагло отталкивал своих собратьев от кормушки. — Кстати, — старик как-то странно глянул на меня, — сегодня в мастерскую зашёл Кириллыч из особого отдела завода и сказал, что кое-кто этим летом от нас уедет к себе в Горький.
— Не поняла? — Наташа бросила на меня встревоженный и вопросительный взгляд. — А как же цех?
«Откуда работнику особого отдела известна эта информация? — моментально пронеслось в моей голове. — Неужели в КГБ разучились держать язык за зубами? Хотя подумаешь какая тайна, за одного хоккеиста хлопочем сам Юрий Андропов».
— Мне пока об этом ничего не известно, — буркнул я и, чтоб сменить тему, посмотрел на большую и полную Луну, которая висела над темнеющей кромкой леса.
И вдруг этот лунный диск в какие-то доли мгновений увеличился в размерах, закрыв собой всё пространство вокруг. Я непроизвольно моргнул, а когда глаза открылись, меня своим насмешливым взглядом рассматривал кот Бегемот, верный соратник Воланда, Коровьева-Фагота и Азазелло. «Опять проклятый сон наяву, как 31-годекабря», — подумал я, не зная здороваться или нет.
— Не узнал? — захихикал кот, который больше походил на толстенького коротышку.
— Значит, богатым будете, примета такая, — хмыкнул я и, покрутив головой мысленно присвистнул.
Место, куда меня мгновенно перенесло, имело некое сходство с рабочим кабинетом. И то, что оно принадлежало существу с нечеловеческой логикой, моментально считывалось в необычности интерьера. К примеру: на одной из многочисленных полок ржавый медный примус соседствовал с позолоченной фигуркой «Оскара», которую вручала американская киноакадемия. А среди нескольких редчайших марок мира, таких как «перевернутая Декларация независимости 1869 года» и «перевернутая Дженни 1918 года», кто-то пришпандорил марку «Почта СССР за 1961 год» стоимостью 4 копейки. И вообще все стены логова гражданина Бегемота были чем-то увешаны, уставлены и обклеены.
А ещё, к своему изумлению, я обнаружил между картиной «Бирюзовая Мэрилин» в позолоченной оправе и в таком же роскошном оформлении «Спасителя мира», предположительно кистей Леонардо да Винчи, свою почётную грамоту за 1-е место в смотре-конкурсе на лучший новогодний вечер. Не сказал бы, что Мэрилин Монро авторства Энди Уорхолла была намного привлекательней моей грамоты. Однако какая-то «задница» на рамочном стекле моего подарка оставила одну длинную трещину, которая подобно молнии шла от верхней планки до нижней.
— Вот ведь халтурщики, — проворчал я, — не могли доставить без повреждений. А я ведь работников почты предупреждал, что эта ценная бандероль для лауреата Ленинской премии, профессора Бегемотова. Никакого уважения к товарищу Ульянову в обществе не осталось.
— Ничего, мне так даже больше нравится, — довольно промяукал один из спутников гражданина Мессира. — Проходи, присаживайся, пить что-то будешь?
Толстенький коротышка, большими пружинящими шагами пробежал к единственному угловому столу и плюхнулся в кожаное кресло, оставив для меня обшарпанный деревянный табурет. И я готов был поклясться, что эта древняя табуретка ещё вчера стояла на какой-то коммунальной кухне, так как от неё неприятно пахло селёдкой.
— Я во сне не пью, — крякнул я и, не найдя куда бы примкнуться, присел на край рабочего стола.
— Это ещё большой вопрос, чей мир иллюзия, а чей реальность, — мяукнул Бегемот и щёлкнул пальцами.
И в ту же секунду, словно по мановению волшебной палочки, табуретка с неприятным запахом превратилось в прекрасное кожаное кресло, от которого шёл аромат изысканных французских духов.
— Слушайте, гражданин Бегемот, — пробормотал я и, встав со стола, ощупал этот волшебный предмет мебели, — вам бы в мебельщики пойти, цены бы вам не было. Давайте так, табуретки с меня, кресла с вас. Деньги, если хотите, поделим пополам.
Я подмигнул необычному коту и с большим удовольствием развалился в волшебном кресле.
— А если я не хочу пополам? — улыбнулся коротышка с кошачьим лицом.
— Готов взять 80 процентов, если деньги не имеют для вас цены, — буркнул я. — И так, о чём пойдёт речь? Я весь во внимании.
— Речь, гражданин Тафгаев, как вы понимаете, пойдёт не о мебели, — Бегемот моментально переменился в лице, спрятав всю напускную игривость. — Намедни посмотрел ваше уголовное дело, – коротышка вытащил из верхнего ящика стола мою тоненькую папку. — Халтурная работа — вот что я могу сказать по этому поводу. В основу обвинений взяты показания гражданина Михаила Зимянина, которого за глаза называли «начальником Чукотки», и некоторых жён товарищей хоккеистов «Москвы Рэд Старз». Лично я бы засадил вас за спекуляцию джинсами, магнитофонами и музыкальной аппаратурой. И проще и надёжней. Но сейчас это отношения к нашему разговору не имеет, — Бегемот небрежно запихал паку с моим делом обратно в стол и вытащил оттуда газету «Советский спорт» за 1976 год.
— Есть что-то интересное почитать? — спросил я и внутренне напрягся, стараясь выдержать непринуждённую улыбку на лице. Так как если в следующем сезоне я буду играть в Высшей лиге, то в газете должно быть упоминание моего имени, хотя бы в стартовых составах горьковского «Торпедо».
— Что может быть интересного в советских газетах? — захихикал коротышка. — Чемпионом по хоккею в следующем году станет московский «Спартак», лучшим бомбардиром с 53-я очками объявят Виктора Шалимова, а лучшим снайпером с 31-ой шайбой Александра Якушева. А про
