— Это было все, что я когда — либо знала. Когда мне было восемнадцать, они пообещали меня Лоренцо Моретти, но он женился на Ане, поэтому вместо этого они предложили выйти замуж за Данте. Мой отец отчаянно нуждался в союзе с Моретти, настолько сильно, что даже отказался бы от меня. Не то чтобы его волновало, что они могут со мной сделать, но то, что он и мои братья потеряют свою игрушку.
Я сижу в тишине, слушая ее историю.
— Большой ошибкой моего отца было то, что он пытался выдать меня за невинную девственницу. Он даже имел в виду одну из тех операций, когда мне вправляют девственную плеву. Ты можешь в это поверить? — она фыркает. — Как будто это было все, что ему нужно было сделать, чтобы я снова была тактичной. Как будто это исправило бы все то отвратительное, извращенное дерьмо, которое эти ублюдки сотворили со мной.
Она делает большой глоток своего напитка, прежде чем продолжить.
— В любом случае, Данте знал, что что — то не так. У него есть что — то вроде шестого чувства в отношении вещей, понимаешь?
— Да, я уверена.
— И когда он узнал, он взял меня к себе. Он сказал всем, что мы помолвлены, и я больше никогда не возвращалась домой. Его отец был счастлив, что он женится, а мой был доволен тем, что его союз с семейством Моретти вот — вот станет реальностью. Мы планировали свадьбу и все такое. Данте сказал, что все должно выглядеть по — настоящему. Он никогда не посвящал меня в свои планы, но просто продолжал уверять меня, что все получится, и я буду в безопасности. Затем, в ночь перед нашей свадьбой, он сказал мне, что я уезжаю. Он дал мне новую личность. Новое имя, номер социального страхования. Он даже позвонил Сабине и сказал ей, что я ухожу, если она хочет пойти со мной, и, к счастью, она ушла. Мой отец и братья исчезли той ночью, без сомнения, от рук Данте и Максимо, не то чтобы он когда — либо говорил мне, а я бы никогда не спросила. Затем Лоренцо и Аня отвезли нас в этот дом, и с тех пор мы здесь в безопасности.
— Лоренцо и Аня? — я спрашиваю.
— Да. Он тоже хороший парень. Не позволяй этой грубоватой внешности одурачить тебя, — она смеется. — Даже Максимо.
— Максимо псих — хороший парень? — я качаю головой, смеясь и притворяясь, что не верю.
— Да.
— Это первый раз, когда ты видишь Данте с тех пор?
— Нет. Время от времени он звонит. Он присылает детям подарки на их день рождения.
— Ни за что! Не могу поверить, что он посылает кому — то подарки на день рождения.
— Да.
— Спасибо, что поделилась со мной своей историей, Никки. Я знаю, нелегко говорить о боли, — мягко говорю я.
Она прищуривает глаза, глядя на меня в ответ:
— Да, ты действительно знаешь.
Она сжимает мою руку, и мы откидываемся на спинку качелей и смотрим на закат.
— Он сказал, что не был моим белым рыцарем, — добавляет Никки. — Но он таким и был.
— Ни за что. Он и мне это сказал, — я закатываю глаза, и мы оба смеемся.
— И?
И что? Является ли Данте Моретти моим белым рыцарем? Даже близко.
— Он не мой белый рыцарь. Хотя я почти уверена, что он моя родственная душа.
— Так даже лучше, — говорит Никки, чокаясь своим бокалом с моим.
— Да, намного лучше.
Глава 48
Данте
По мере того, как мы возвращаемся в Чикаго, темнеет. Кэт зевает на сиденье рядом со мной.
— Ты в порядке, котенок? Не хочешь остановиться на ночь в мотеле?
— Нет, — говорит она с сонной улыбкой. — Я хочу домой.
Я поднимаю ее руку и целую кончики пальцев:
— Почему ты позволяешь всем верить, что ты убил свою бывшую невесту в ночь перед свадьбой?
— Не могу поверить, что тебе потребовалось целых двадцать минут, чтобы задать мне этот вопрос.
— Тогда перестань избегать этого, — говорит она со вздохом.
— Ты только что закатил на меня глаза?
— Возможно, но ты все еще избегаешь моего вопроса.
— Люди верят в то, во что хотят верить, Кэт. Кроме того, меня не волнует, что другие люди думают обо мне. Сантанджело перешли так много границ, что с ними пришлось иметь дело. Для меня не имеет значения, думают ли люди, что о Николь тоже заботились. На самом деле, это полезно для бизнеса.
— Конечно. Это отчасти соответствует образу, который ты создал и для себя, верно? Хладнокровный босс мафии, который убил бы собственную невесту, если бы она перешла ему дорогу.
Я не отвечаю. Мои челюсти крепко сжаты, а на горле пульсирует толстая вена. Законные причины, конечно, но ни одна из них не является настоящей причиной, по которой я храню секрет Никки.
К тому времени, как мы добираемся домой, Кэт спит. Я вынимаю ее из машины и прижимаю к груди.
— Я могу ходить, — бормочет она.
— Я знаю, но я могу нести тебя так же легко, — говорю я ей, целуя в лоб.
К тому времени, как я перенес ее в нашу комнату, она снова проснулась, и я поставил ее на ноги.
— Джоуи знает о Никки? — спрашивает она меня.
— Лоренцо рассказал ей этим летом.
— О, — говорит она, начиная раздеваться.
— Она все равно сказала, что у нее есть идея, но мы ей тогда не сказали. Ей было всего шестнадцать.
— Я рада, что она знает, что ты никогда бы этого не сделал.
— Что? — я хмуро смотрю на нее. — Ты думаешь, Джоуи волнует, убил ли я Никки? Я мог бы перерезать ей горло на глазах у Джоуи, и это ни черта бы не изменило в том факте, что я ее брат.
Она хмуро смотрит на меня:
— Я не имела в виду… Я просто, имела в виду… Я рада, что знаю, что ты никогда бы этого не сделал.
Я хватаю ее за горло, прежде чем она успевает произнести еще хоть слово:
— Но я бы сделал это, Кэт, — напоминаю я
