– в закодированном виде. «Спуки» надеялись выбрать те линии, которые агентство национальной безопасности позднее могло бы дешифровать. Подслушивающая аппаратура совершенствовалась. Она становилась менее громоздкой, более компактной. Успехи в микроэлектроники и развитии технологий записи позволили увеличить ее объемы и повысить надежность оборудования. (ЦРУ в свою очередь позаимствовало миниатюрную технологию записи в подслушивающих устройствах на земле и с помощью подкупленного российского строительного рабочего установило такое устройство на подземном телефонном кабеле весьма важной линии связи в пределах Москвы. Сотрудники разведки говорят, что в конце 1980-х гг. этот очень ценный источник сведений был выдан А. Эймсом, наиболее удачливым русским шпионом за всю историю ЦРУ.)
Пока «спуки» разбирались с линиями связи, постоянный поток советских кораблей и подводных лодок продолжал заполнять экраны гидролокатора лодки «Парч». Об этом велись разговоры среди членов экипажа. Кто-то заметил, что «Парч» находится «очень, очень близко от Мурманска», «совсем около советского побережья». Один из старшин более красочно объяснил молодому моряку, где они сейчас находятся: «Так близко, что ты можешь взглянуть через перископ и увидеть лица людей на пляже, если поднимешься на поверхность».
Кое– кто начал понимать, что никто не удосужился пояснить им, насколько опасной была эта операция. Как выразился один из моряков: «Здесь более сотни парней, готовых умереть, но они даже не знают в действительности, что может произойти».
Наконец, работа была завершена. Все, что теперь предстояло сделать Мауреру, – это поскорее убраться и вернуться домой. План заключался в том, чтобы как можно скорее покинуть место постановки подслушивающего устройства и дать другой подлодке, которая в течение всего времени проведения операции скрывалась неподалеку, сигнал «задача выполнена». В случае появления признаков, указывающих на обнаружение лодки «Парч», эта вторая подлодка должна была устроить шум и отвлечь внимание на себя.
Конечно, «Парч» соблюдала полное радиомолчание, но она была оборудована специальным «рупором» для подачи сигнала. На американских подводных лодках электропитание обычно имеет частоту 60 герц, а сигнал «Парч» шел на стандартной советской частоте 50 герц. Экипаж лодки надеялся, что для советских моряков этот сигнал будет звучать как их собственный. Для американцев же на борту лодки он прозвучал, как удары по маленькому барабану. Один быстрый такт ударов по барабану, и сигнал ушел. «Парч» дождалась ответа и затем отправилась домой.
За этот поход подводная лодка «Парч» получила высшую награду – почетную грамоту президента США. Каждому члену экипажа был выдан сертификат с печатью президента США наверху и подписью Дж. Картера внизу. Это была награда, которой «Халибат» удостаивалась дважды, а «Сивулф» никогда.
«В силу данных мне полномочий как президенту США и как верховному главнокомандующему вооруженных сил США я сего дня награждаю почетной грамотой президента подводную лодку „Парч“ (бортовой номер SSN-683) за исключительный героизм и выдающиеся действия по выполнению задачи, жизненно важной для национальной безопасности США, как подразделение Тихоокеанского флота США в 1979 году», – говорилось в тексте грамоты.
В последовавшей затем бюрократии затерялась одна существенная строчка из текста грамоты. В ней говорилось, что «Парч» награждается за действия «во враждебной среде в плохо изученных океанских районах».
В 1980 году был запланирован второй поход лодки «Парч» в акваторию Баренцева моря, а «Сивулф» должна была вернуться в Охотское море. Но в феврале 1980 года во время ходовых испытаний в море на «Сивулф» вспыхнул пожар. Турбогенератор взорвался, и языки пламени охватили машинное отделение, когда лодка была в подводном положении. К тому времени, когда экипажу «Сивулф» удалось произвести экстренное продувание балластных цистерн и всплыть, 16 человек уже надышались густым черным дымом. Их вынесли на верхнюю палубу на свежий воздух и сфотографировали с проходившего мимо судна. В результате вместо того, чтобы быть награжденными почетной грамотой президента США и показывать ее парням с подлодки «Парч», эти члены экипажа «Сивулф» были награждены тем, что их фото появилось на первой странице местной газеты под заголовком: «Сыны подлодки „Сивулф“ загорают на солнышке после утомительных ходовых испытаний».
«Сивулф» вернулась в сухой док еще на год. «Парч» снова заняла ее место и летом пошла в Охотское море. Осенью она перебазировалась в Баренцево море для постановки нового подслушивающего устройства и изъятия записей со старого.
В это время Рональд Рейган в президентской гонке стремительно набирал очки. Картер отставал от него, по большей части из-за кризиса в Иране и советского вторжения в Афганистан, которое убило все шансы на ратификацию договора о сокращении стратегических наступательных вооружений. Эти события привели также к усилению наблюдения подводными силами США за советскими ВМС в Индийском океане. Рейган в своей программе обещал быть тверже в отношениях с Советским Союзом. Он сулил миллиарды долларов на перевооружение, обещал увеличить численность ВМС с 450 кораблей до 600.
Но и советский флот увеличивался. В ноябре американский спутник обнаружил колоссальный штабель листов стали и огромных размеров сухой док на советской судоверфи. Этот и другие признаки указывали на то, что Советский Союз, возможно, строит свой первый полномасштабный авианосец. Для многих высокопоставленных чинов в ВМС снимки со спутника казались доказательством того, что Р. Хейвер и другие молодые аналитики ошибались в отношении того, что Советский Союз возвращает домой свои ВМС. Выходило совсем напротив: он продолжает свое стремление к битве в открытом океане. В конце концов, авианосцы всегда использовались для наступления, для плавания в отдаленных районах и применения там самолетов.
После вступления на пост президента США Рейган назначил Джона Лемана министром ВМС. 38-летний Леман был самым молодым министром ВМС за всю историю Соединенных Штатов. В планы Лемана входила радикально новая, более агрессивная военно-морская стратегия. Уже на следующий день после своего вступления в должность, 6 февраля 1981 года, Леман предупредил конгресс, что ВМС США потеряли имевшееся раннее преимущество над советскими военно-морскими силами. Вскоре он заработал репутацию «сорванца», поскольку руководил ВМС так, как в течение десятилетий до него не осмеливался ни один другой министр ВМС. В планы Лемана входила радикально новая и агрессивная военно-морская стратегия. Он не распространялся о том, чего ожидает от Советского Союза в случае войны. Он хотел, чтобы подводные лодки, линкоры, крейсера и авианосцы США вошли в Баренцево море и следили за советскими надводными кораблями и подлодками в их собственных водах. Он заявлял, что дает «твердое обещание войти в районы, откуда исходит наибольшая угроза, и разгромить советскую военно-морскую угрозу». Леману нравилось называть Мурманск и остальной Кольский полуостров «самой ценной недвижимостью на земле».
Вскоре среди руководства ВМС Лемана стали называть «торпедой без системы управления». Большинству же адмиралов нравился агрессивный подход нового министра. Однако среди них
