не он, скажи, что проклятье… скажи ему…
– Хорошо, госпожа… Госпожа, вы ранены…
– Унеси его, не забудь, скажи ему – не он. Быстрее, прочь.
Я оттолкнула Чжу Фэя и сжала рану.
Унеси его. Не он. Только бы Чжу Фэй запомнил. Только бы он сказал ему. Только бы Синфу никогда не думал, будто этот нож… Не он, не он. Только бы ни кровь, ни вина, ни ненависть не касались его зрачков – ничто, кроме чистого неба высоко, высоко…
Небеса вздрогнули и расплылись дождем. Вода текла, вода возвращалась. Вода вновь становилась озером. Вода смывала кровь с моих рук. Высоко. Высоко. Я верила, что тени Воронов вернулись призраками на древо Фусан. Я верила, что это богиня Сихэ плачет и гневается, но не может покарать тех, кто решил не умирать ради ее боли.
– Чжу-эр…
Я обернулась.
– Чжу-эр!
Не призрак, он. Он шел ко мне. В его руках больше не было мечей. Его одежды были испепелены пламенем и изорваны льдом, но он все еще шел ко мне.
– Бай Син!
Мои губы устало вздрогнули, и я потянулась к нему.
– Чжу-эр!
Теплые руки подхватили меня.
– Бай Син!
Я смеялась, больше не ощущая ничего, кроме его живого дыхания.
– Все кончилось. Все кончилось. Чжу-эр… Чжу-эр… – Я почувствовала, как он отдаляется. – Чжу-эр… – Голос стал тише, это тонкая пелена медленно закрывала его от меня. – Чжу-эр!
Бай Син и правда был лучшим воином Поднебесной. Глава Белого Лотоса мог содрогнуть для меня даже Небо. Моя рука коснулась его лица.
– Бай Син, прости меня. Пожалуйста, прости меня.
– Чжу-эр…
– Синфу… Позаботься о нем.
– Чжу-эр! – Его руки, теплые, живые.
– Прости меня. Хотя бы в следующей жизни. Пожалуйста. Тогда я буду любить тебя. Больше всего на свете. Обещаю. Только прости меня.
Мои губы шевелились, он должен был услышать, он должен был понять. Только его глаза смотрели в мои застывающим светом. Его глаза. Черный лед. Его глаза я любила больше всего на свете. Они что-то отвечали мне, но я не слышала. Там, за его спиной, на новом озере расцветал новый Лотос – черный, из девяти тлеющих перьев.
Бай Син, прости меня.
Только прости. Если ты простишь, небеса сжалятся. Они позволят. Тогда в следующей жизни мы станем двумя лотосами, потом двумя воронами, а однажды вновь родимся людьми. И пусть пройдут тысячи лет, обещаю, тогда я буду любить тебя и никогда не покину.
Эпилог 1
Мост Беспомощности
Я не хотела уходить.
Всегда готовая к смерти, я оказалась застигнутой врасплох.
Смерть смеялась надо мной. Умереть где-то в снегах Драконьих Гор, умереть в Хэши, умереть от рук дяди, умереть, сорвавшись и дав обвести себя вокруг пальца кому-то из тех, кого я так ненавидела. Я была готова умереть сотни раз, но только не так, не на его руках, зная, что единственное, что он не простит мне, – это моя смерть.
И все же я знала, что смерть была милосердна. Она дала мне время, равно столько, сколько я просила у нее, сбегая из ее лап перепуганной девочкой. Она дала мне время и даже позволяла мне обыгрывать снова и снова, и я забыла о том, что в конце все же победа будет на ее стороне.
Мост Беспомощности[16] дрожал под ногами, но не смеялся. Теперь это был единственный путь для меня.
Я шла, и с каждым шагом тело становилось все легче. Только боль в груди еще горьким пеплом тянулась за мной. Смертельная рана, она расцветала забытыми лепестками. Умереть от яда или от меча? От ненависти или по ошибке? Эта смерть и правда была милосердна ко мне и жестока к нему.
Говорят, прежде чем ты выпьешь напиток забвения и уйдешь, тебя ждут Десять Залов и Десять Судей. Говорят, здесь есть лишь одна милость – Ван Сян Тай, Башня Прощания с Домом. Только смерть всегда ходила рядом, я привыкла к ее дыханию и почти не слушала, что говорили. Мне стоило слушать больше. Тогда бы я знала, тогда бы я догадалась.
И все-таки я не вздрогнула. Из всех мертвецов лишь один упрямо ждал меня у другого конца моста.
– Минчжу!
Шэ Яо больше не кланялся мне, он больше не звал госпожой. Шэ Яо, Черный Змей, смотрел на меня, его глаза горели.
– Молодой господин и правда сделал это!
Я замерла. И все же я улыбнулась. Он был последним врагом, в кого я впивалась улыбкой.
– Теперь ты доволен? Ты теперь уходишь с миром в сердце? – Я усмехнулась, он подался вперед.
– Да. Ведь он остался, а ты уходишь со мной. Ведь он жив?
– Как ты мог знать, что он выживет?
– Я бы тоже на его месте выжил… Если бы ты ждала меня. Если бы только… Если бы только ты выбрала быть мне другом.
– Ты убил У Баолина, чтобы отомстить за отца? Или только затем, чтобы убить меня?
– Ты ведь хотела, чтобы подозрения испепелили меня, чтобы я предал того, кто стал мне вторым отцом. Я сделал это. Кому я мстил? Ему ли? Тебе ли? Не все ли равно? Если бы только ты убила Бай Сина, я бы ушел, я бы умер с радостью. Если бы только ты сдержала слово. Но ты опять выбрала его, поэтому я забрал тебя с собой.
– Но ты ведь знал, что я никогда не убью его.
– Если бы ты убила его, ты бы осталась с братом, как хотела, как мечтала все это время. Но ты… – его глаза потускнели, – я сказал себе: «Если он остается, ты уйдешь со мной».
– С тобой? Этих мгновений тебе хватит? Эти мгновения того стоили? Сколько бы ты ни вырвал их из моего сердца, ты знаешь, что я все равно вернусь. Не к тебе, а к нему. Кем бы я ни была и как бы долго мне ни пришлось ждать.
Он знал. Он молчал, но все еще ловил мой взгляд.
– Мы больше никогда не встретимся, Яо-гэ.
– Встретимся.
– Почему же?
– Потому что этих мгновений и правда недостаточно.
Он смотрел на меня и улыбался.
В его взгляде не было торжества.
Он уходил с покоем.
Он смотрел на меня еще несколько мгновений, будто пытался запомнить мое лицо, унести его с собой, запечатать. Но я знала, напиток забвения сотрет все. И его боль, и его ненависть, и мои черты.
Эпилог 2
Башня Прощания с Домом[17]
Фу-эр спал. Сяо Хуань сидел рядом и следил за его дыханием.
– Он и правда похож на сестрицу, – прошептала сяо Хуа.
А Хуань не ответил.
Ветер тихо шептался с занавесками, но они не слышали его примиряющих слов.
– Он ведь очнется?
А Хуань кивнул.
Я не решилась подойти ближе. Я больше не могла коснуться их волос и позволить им обнимать меня. Я больше не могла защищать их и не была уверена, что имею право дать им благословение. Я лишь хотела, чтобы
