тренерский штаб. На этом… всё. Программы, которые она исполняла на Олимпиаде, исполнялись и на шоу в межсезонье, и в голове Кати никак не ассоциировались с Олимпийскими Играми.
Денис много раз пытался проработать с ней эту тему. Но… увы, безуспешно. Катя закрывалась и не хотела об этом говорить.
Четверной лутц.
Двойной аксель.
Из четверных оставался только лишь четверной флип. Из-за проблем с ногой приходилось оставить только их, никакие четверные тулупы и сальховы Тимур скрутить не мог. Риттбергер мог, но это было скорее рисковая затея, чем успешная. На один успешный прыжок приходилось десять бабочек, получившихся в ходе того, что у Тимура сводило ногу.
Четверной флип.
Ойлер.
Тройной сальхов.
Дорожка шагов, в которой левая нога страдала сильнее всего. Ещё и сразу после сальхова. Но, до конца программы оставалось совсем-совсем немного, можно было и потерпеть ради того, чтобы получить хорошие баллы. А Тимур был уверен в том, что они будут хорошими. С запасом после вчерашнего дня просто обязан выйти в лидеры. Если сейчас всё не испортит и не начнёт падать с тройных прыжков.
Зал аплодировал в такт дорожке, не позволяя Тимуру даже на секунду сбиться с ритма. Зато со скорости он сбился в самом начале, когда слегка запнулся на твизле. Поэтому…
— ДЕРЖИСЬ!
— ДАВА-А-АЙ!
Тимур выдохнул через рот, напряженно прокручиваясь по дуге. Сил практически не осталось и дорожка скорее была вымученной. Конечно, Ушакова это не удовлетворило и на повторах будет видно его недовольное лицо. Впрочем, эта невероятная дорожка и Тимура не удовлетворила. Парень еле как набрал скорость на конец, на хорошей скорости выезжая с дорожка и заходя на предпоследний свой прыжок.
Тройной лутц.
Снова лутц, потому что ничего другого он прыгнуть не мог… Нет, мог.
Тройной флип.
Теперь точно ничего другого он прыгнуть в конце программы не мог. Только два этих прыжка оставляли его левую ногу в состоянии продолжать дальше, а именно закручиваться в его последнем вращении. Последнем вращении в Олимпийской программе, той самой, которая привела его к мечте. А теперь он, сломанный, забирается из самых низов вверх, в надежде, что судьи рассмотрят в его прокате что-то такое, что заслуживает высоких баллов. Например, четыре старших четверных! Тимур хохотнул своей мысли настолько, насколько это было возможно.
А затем финальная поза.
Прошло всего четыре минуты, а он словно целую жизнь прожил на этом льду Чемпионата России. Рассказал всю олимпийскую историю.
Лицо полностью красное, но нога почему-то не болит. Она перестала болеть после дорожки шагов. Кажется, клин клином действительно вышибает. Но, Тимур об этом сейчас не думал. Он смотрел в потолок, в то время, как зрители стоя аплодировали его прокату. Аплодировала и его жена, и его друзья, и сестра… Все аплодировали.
Кроме Дмитрия Панкратова, который уже стоял у другого выхода на лёд и ждал возможности выехать.
— Тимур Панкратов!
В сердце что-то сжалось, Тимур поклонился всем зрителям, которые поддерживали его несмотря на его собственную замкнутость.
Денис Русланович в последний раз увидел техническую панель сверху. Хороши, конечно, те технические баллы, что были там. Не порезали бы сейчас ещё, не разглядели бы недокруты.
— Неплохо, — Ушаков не был щедр на комментарии, подавая чехлы воспитаннику. Тимур и не ждал особой похвалы. После оценок сам себя похвалит, если тренеры не решаются на такой «ответственный» шаг.
— МО-ЛО-ДЕЦ! МО-ЛО-ДЕЦ!
И громче всего Тимур расслышал голоса Даши и Кати. Конечно, сидели-то они совсем недалеко от того места, где он сейчас стоял. Тимур поднял голову и прищурил глаза, смотря на девчонок. Между ними сидела и Ева и, несмотря на то, что они были достаточно высоко, все поняли, что Тимур смотрит на них. Они только посмеялись. Ушаков поднял голову следом, пытаясь понять, куда Тимур смотрит.
И в этот момент улыбка Кати стала несколько другой.
— Пошли, — Денис Русланович подтолкнул Панкратова к КиКу.
А на льду другой Панкратов заходил на аксель. Какой — пока непонятно.
На экране крутили повтор программы Тимура, а ему оставалось только хмуриться и недовольно смотреть на своё красное уставшее лицо. Роман шутил, что Тимур уже не той свежести, чтобы катать программу с белым лицом. Денис Русланович подсмеивался, но в основном молчал.
— Внимание!..
Сердце сделало кульбит.
«Эй, это Чемпионат России, спокойнее!» — попытался сам себя успокоить Тимур.
— За произвольную программу Тимур Панкратов набирает… 197.36 балла.
Одна часть зала взорвалась для аплодисментов, а другая сторона… Точно не поддерживала судей в этом решении. Слышались и крики «позор» и «много!». Тимур не слушал их, смотрел только на цифры.
— По сумме двух программ Тимур набирает 296.09 балла. На данный момент это первое место.
— СУДЕЙ НА МЫЛО!
Панкратов поднял очень недовольный взгляд на того парня, который это кричал. Он стоял с огромным плакатом Димы. Да уж, не удивительно, что совершенно не поддерживал Тимура.
— НЕ СЛУШАЙ! — какая-то девчонка вступила в спор со всеми, кто кричал. Начался настоящий балаган. И Тимур бы слушал, если бы Денис Русланович не пристукнул ему по спине, обращая на себя внимание. Нельзя было это слушать. Но программу Тимур, честно, посмотрел бы. Наверное, поэтому остался в КиК. Хотя, Денис Русланович настоятельно просил его уйти и не создавать вокруг себя ауру ненужного внимания.
Когда Тимур его слушался?..
— Дмитрий Панкратов!
Завершающий на сегодня прокат произвольной программы.
Резкий поворот вправо — проверка группировки. Выдох, очередной за сегодня перекидной. Полной уверенности в себе не было, была только надежда на мышечную память и на то, что он наработал на тренировках. В голове гудело что-то непонятное, не то волнение, не то предвкушение. После снятия Саши Дима думал, что имеет достаточные шансы на победу. А вот после оценок Тимура он уже так не думал. По его мнению, брату здорово завысили оценки. И завысят ли так ему — огромный вопрос, потому что обычно судьи не были к нему так же благосклонны.
Почему — да хрен их знает. Штаб не тот.
Тимур все еще не ушел с КиКа, все-таки остался, чтобы посмотреть на прокат своего брата. Тамара Львовна неодобрительно покосилась на старшего сына, но ничего сказать не могла. Правила не запрещали остаться в «уголке слёз и переживаний» до окончания проката следующего спортсмена.
Нужно было начинать.
— Эх, — Саша тяжело вздохнул, все-таки сидя на трибунах с девочками. Он вообще очень много менял место своего нахождения. Сердце кричало, что он не должен тут быть. Что он должен готовиться внизу и выходить после Димы. А здравый разум говорил другое: это последний прокат.
