когда-то такую живую и жизнерадостную подругу, Алекс тяжело вздохнул. Его проблема показалась ему такой мелочной по сравнению с трагедией друзей.
– Я, пожалуй, пойду, – проговорил он.
– Хорошо, – кивнул Александр.
Он встал с лавочки и развернул кресло:
– Скажи Алексу «пока», дорогая, – улыбнулся Терещенко, обращаясь к подруге и беря ее за безжизненную руку.
Увидев Фортиуса, внезапно глаза Марины обрели осмысленность и, ухватившись рукой за державшую ее ладонь Александра, девушка прохрипела осипшим голосом:
– Саша, Зоя!
И полные ужаса глаза зацепились за взгляд Фортиуса.
Александр упал на колени перед инвалидным креслом и, заглядывая в глаза Марины, пытался найти в них подтверждение услышанному, но она смотрела поверх него и, казалось, видела только Алекса.
– Ты меня узнала? Девочка моя, ты меня узнала? – спрашивал он, сжимая руки любимой.
– Она узнала меня, – прошептал Фортиус.
Он стоял в нерешительности, не понимая, что ему делать, и боясь отвести взгляд от девушки. А Марина продолжала смотреть на Алекса округлившимися глазами, полными страха. Она открывала рот в попытке что-то сказать, но звуки не выходили из ее горла.
Откуда-то прибежали люди в белых халатах, а затем яркой вспышкой телепортировался доктор Багульников, который тут же кинулся осматривать пациентку. В образовавшейся суете Фортиус потерял взгляд Марины. Среди гула голосов он отчетливо слышал слова Петра Ивановича: «Это хорошо, это прогресс, голосовые связки скоро восстановятся. И руки ожили, это ж замечательно! Вот с ногами пока плоховато, но уверен, и это поправимо, на все нужно время!»
Пребывая в состоянии растерянности от увиденного, полковник Фортиус телепортировался в свой кабинет. Он достал из шкафа очередную бутылку и стакан. Как только Алекс сел за стол и открутил крышку, в дверь постучали.
Алекс не успел налить содержимое бутылки в пустую емкость, как дверь распахнулась, и на пороге показалась Милана с кучей папок.
– Можно? – учтиво спросила она.
– Да, конечно! – кивнул Фортиус и отставил не начатое виски.
Секретарь подошла к его столу и, отодвинув пустой стакан, положила перед ним кипу документов. Алекс вопросительно посмотрел на неё.
– Это личные дела сотрудников, которые могли бы претендовать на места в Совете, – прокомментировала Милана. – Вот здесь, сверху, я положила дело лейтенанта Дорофеи Берклий. Полковник Мейджер рекомендовал обратить на нее особое внимание.
Алекс нехотя взял верхнюю папку и раскрыл ее.
– Еще одна истеричная баба-мужик, – пробубнил он, глядя на фотографию на первой странице.
– Простите? – вопросительно произнесла Милана.
– Ничего-ничего, – отмахнулся Фортиус.
– Полковник, хочу вам напомнить, что через тридцать минут у вас встреча в конференц-зале с дипломатами экобиологического измерения соседних ответвлений. На повестке вопрос об установлении контакта с вновь образованной локацией, возникшей после ряда землетрясений в Эквадоре. Затем у вас встреча с представителями Чернобыльской локации, по вопросу о пересмотре меры пресечения для Егора Ярошенко.
Алекс поднял глаза от изучаемого личного дела Дорофеи на Милану:
– А что там с Ярошенко?
– Ну, наши адвокаты считают, что наказание слишком мягкое, и требуют дело на пересмотр. Необходимо ваше присутствие для большего веса, да и вы один из главных пострадавших.
– Хорошо, – кивнул полковник Фортиус.
– На семь вечера назначено открытие аллеи славы в память о героически погибших экобиологах во время прорывов. Вы должны произнести торжественную речь. Вот она, – Милана положила перед Алексом бумажку с текстом.
Фортиус покрутил ее в руках:
– Я могу сказать от себя?
– Да, конечно, это на всякий случай, если вы не успеете подготовиться, – улыбнулась секретарь.
– Хорошо, спасибо! – проговорил Алекс, собираясь встать.
– Это еще не все, – остановила его Милана. – В девять вечера у вас встреча с Николаем Викторовичем Светловым в естественном измерении, в научно-исследовательском институте.
Алекс задумчиво посмотрел на секретаря:
– Как со всем этим справлялся Мейджер?
– У него были отличные помощники в Совете, – улыбнулась Милана.
– А личное время у него, вообще, было?
– Почти нет.
– Что ж, ночью тогда изучу дела кандидатов в Совет, – сказал полковник Фортиус, вставая с кресла и застегивая верхнюю пуговицу рубашки, чтобы максимально прикрыть рубец на шее.
Он взял со стола так и не начатую бутылку, чистый стакан и убрал все это в шкаф.
– Пора, Милана, работать! Идемте! Теперь мы̀ в ответе за будущее Курильской локации! – сказал он, улыбнувшись, и открыл дверь кабинета, пропуская вперед секретаря.
