Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
пошли слухи, что королева родила сына, раздались радостные колокольные перезвоны. Однако это был выкидыш – или хуже, ошибка, ложная беременность. В начале мая французский посол слышал, что все симптомы тридцатидевятилетней королевы являлись результатом «какой-то страшной болезни».
Ошибку Марии Тюдор использовали в ущерб ее репутации: как признак зацикленности ее личности и даже как повод для комедии. Однако было бы справедливее винить уровень развития медицинской науки XVI века. Доктора постепенно убедили Марию в том, что она беременна, – точно так же, как убедили ее мать Екатерину в случае ее первого выкидыша, что она все еще носит другого ребенка.
Май, июнь и июль Мария прождала в своей родильной комнате, а в августе тайно вышла и узнала, что ее супруг Филипп Испанский собирается уезжать. Империя Габсбургов снова находилась в состоянии войны с Францией, и Филиппу предстояло принять на себя обязанности своего отца. Поскольку император Карл V сначала передал Филиппу власть над Нидерландами, а затем две испанские короны – кастильскую и арагонскую, Филипп отправил поздравление Марии с тем, что «в будущем она может величать себя королевой многих великих королевств, и будет их владычицей не менее, чем собственным королевством Англия». Однако такая постановка вопроса не делала различия между ролью правящей королевы и королевы-консорта.
Начинало казаться вероятным, что Мария Тюдор умрет бездетной и таким образом поставит престолонаследие под угрозу. По иронии судьбы Елизавета (какой бы еретичкой она ни была) оказывалась, с испанской точки зрения, более удобной кандидатурой, чем управляемая Францией Мария Стюарт, королева шотландцев. В конце концов, женщину можно (мысль ее брата Эдуарда) благополучно выдать замуж за католического принца и таким способом обратить в нужную веру.
В ноябре 1556 года Елизавету Тюдор пригласили к королевскому двору на Рождество, но на первой неделе декабря она поехала обратно в Хатфилд. Практически наверняка ей приказали выйти замуж за человека, выбранного ее зятем Филиппом: номинального герцога Савойского, родственника по жене Филиппа Испанского, чье герцогство, однако, в 1536 году захватили французы.
Елизавета, по всей видимости, без промедления отказалась. Она так и не встретилась с двумя его габсбургскими родственницами (двоюродной сестрой Кристиной Датской и незаконнорожденной сводной сестрой Маргаритой, герцогиней Пармской), которых Филипп отправил уговорить ее. Кристину после ее отказа вступить в брак с Генрихом VIII и несмотря на то, что она любила другого человека, дядя Карл V в 1541 году выдал за наследника герцогства Лотарингского. Однако ее супруг рано умер, и, хотя Кристина была регентом своего малолетнего сына, в 1552 году французы захватили Лотарингию, забрали мальчика обратно во Францию на воспитание при французском дворе и заставили Кристину бежать в Нидерланды под защиту тети Марии Австрийской.
Филипп рассматривал Елизавету как ценную пешку в политике Габсбургов, и его покровительство будет защищать Елизавету до конца правления ее сестры. Такая защита требовалась все больше. Неизвестно, считала ли Мария свою неудавшуюся беременность знаком Божьего гнева, указанием, что ее страну следует очистить от ереси, тем не менее костры Смитфилда, на которых жгли еретиков, обеспечили Марии посмертную репутацию в качестве Кровавой.
Конечно, историю Англии писали получившие свой шанс протестанты, однако факты отрицать невозможно. В правление протестантов Эдуарда и Елизаветы – в каждое из них сожгли по два еретика (хотя остальные умерли за другие связанные с религиозными вопросами преступления, включая примерно 200 католических священников и их сторонников при Елизавете). Мария сожгла почти 300 человек. Изначальный приказ Марии предусматривал, что наказание следует осуществлять «без поспешности», однако то, что упорные еретики, отказывающиеся отрекаться от своей веры, подлежали смерти, было едва ли не всеобщим принципом. Бывший архиепископ Кентерберийский Кранмер, который сам погиб на костре Марии, в конце правления Эдуарда готовил для стойких католиков такие же меры наказания.
Первый человек умер в огне 1 февраля 1555 года. Погибло в том числе 50 женщин, включая кошмарный случай с беременной женщиной: она на костре родила, но ее ребенка бросили обратно в пламя.
Ключевым моментом для Марии (как и для Елизаветы), вероятно, был вопрос следования закону. К несчастью, Кальвин в то время побуждал истинно верующих открыто заявлять о своих убеждениях. В этой истории существовал также и политический момент: некоторые, объявив о борьбе за протестантское дело, нашли неожиданного союзника в католической Франции.
В начале своего правления королева Мария отказывалась признавать, что интересы Франции и империи Габсбургов невозможно согласовать на продолжительное время. Подобно дамам предыдущего поколения, она уже в течение нескольких недель после восшествия на престол предложила себя в качестве посредника. Французы ответили саркастически, но через год, в 1554 году, Мария никоим образом не отрекалась от этого замысла; в начале 1555 года французский посол де Ноай считал, что ее здоровье улучшили надежды на европейский мир. Однако когда Франция и семейство Габсбургов наконец договорились о кратком перемирии в феврале 1556 года, Мария не играла никакой роли в этих переговорах, а Франция активно поддерживала восстание против королевы Марии.
К осени 1556 года Франция и Габсбурги снова начали боевые действия, французская армия атаковала Нидерланды. В марте 1557 года у Филиппа возникла срочная необходимость добиваться поддержки Англии. 19 марта он прибыл в Гринвич, чтобы вернуться к супружескому долгу и склонить Англию к вступлению в войну. Парламент и Тайный совет долго сопротивлялись желанию Марии отправить войска и деньги на борьбу своего супруга; некоторые условия брачного договора давали возможность препятствовать подобному развитию событий. Однако французская поддержка нового небольшого восстания в Англии помогла изменить настроения в английском правительстве: помощь французов была настолько несвоевременна, что высказывались предположения, будто все дело – работа испанских провокаторов.
Война с Францией на тот момент являлась войной против папы римского. Неудивительно, что французский посол говорил, будто потерявшая голову Мария находится на грани «разрушения и собственного рассудка, и своего королевства». Однако некоторые аспекты военной риторики вызывают интерес. Возглавивший мятеж Томас Стаффорд для обоснования своих действий использовал теорию, будто Мария нарушила условия завещания своего отца, вступив в брак без объявления согласия советников, которых Генрих назначил для несовершеннолетнего Эдуарда. (Смехотворно, но примечательно тем, что подобное обвинение вряд ли могли бы выдвинуть против монарха мужского пола.) Мария, говоря со своим советом, «разъяснила им покорность, которую она питает к своему супругу, и власть, которую он имеет над ней, как по божескому, так и по человеческому закону».
В июне ко французскому двору отправили герольда, чтобы бросить – в буквальном смысле – перчатку. Генрих II пренебрежительно заявил: поскольку герольд прибыл от имени женщины, ему нет необходимости слушать далее, как он поступил бы в случае, если бы тот действовал от имени мужчины, которому он бы обстоятельно
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 108
