— Молчи, сестра!
— Она — твоя сестра?!
Драганка кивнула:
— Думала, ты давно знаешь.
Я перевел взгляд с нее на Виллемину… Ну конечно! Теперь, когда я увидел их рядом, в этом не осталось ни малейших сомнений. Они были похожи, как… как сестры!
— Лея, что ты здесь делаешь? — со страданием в голосе воскликнула Виллемина. — Опять ты его защищаешь? Ты же погубишь нас обеих!
— Я — погублю?! — заорала Драганка. — Да меня все это достало! Не могу больше! Я не переношу этого лицемера, ненавижу, презираю, меня трясет, когда я его вижу! И что самое мерзкое — он знает, что я о нем думаю. Но ведет себя как… как всегда! Ему просто наплевать, я для него инструмент!
— Это ты о ком? — оторопел я.
— Да уж не о тебе! Проклятый Анхель!
— Для тебя это открытие? — ехидно спросила Виллемина.
Драганка молча сопела от злости, сжимая кулаки.
— Ты изменилась. Раньше ты была более терпеливой…
— Чего терпеть? Зачем? Разве сама не понимаешь: это никогда не кончится!
— Вспомни, мы сами это выбрали.
— Да, свободный выбор! Прямо как в Аэрофлоте: «Не нравится — не ешь!»
— Никакого насилия, — возразила Виллемина. — Одна за другую. Вот как это называлось.
— Девушки, — воззвал я, — может, объясните мне, что происходит?!
Но «девушки» мне не ответили, испепеляя друг друга жгучими взглядами.
— Я вижу, ты уже решила, — с горечью сказала Виллемина, отворачиваясь. — Ну давай, губи нас. Я заплачу за тебя. Ведь для этого я и создана.
— Не смей так говорить! Ты же знаешь, что ради тебя я пожертвую всем!
— А я ради тебя!
Тут они обе заплакали и кинулись обниматься с тем же жаром, с каким только что друг на друга орали.
Я совершенно обалдел.
— Разве ты не хочешь освободиться? — вытирая слезы, спросила Драганка.
— Хочу! — всхлипывая, ответила Виллемина. — Но я не хочу умирать!
— Я тоже. Но я воспитана иначе. Я всегда готова идти на риск. Воину иначе нельзя…
— А как насчет меня? «Одна для жизни, другая для смерти, одна за другую залог»…
— Где-то я это уже слышал, — снова вмешался я.
— Так сказал отец, — мрачно ответила Драганка. — Он и придумал.
— Знаешь, мне кажется, твой отец был еще тем гадом!
Драганка криво усмехнулась:
— Тебе не кажется. Наш отец — Анхель.
На этот раз я почти не удивился.
— Мы родились здесь, в Леппе. Мы обе — змееныши. Нашей матерью была смертная женщина, а отцом — золотой дракон.
— Значит, вы — дочери Анхеля…
Теперь я чувствовал себя натуральным дебилом. Черт! Но это же очевидно! Да… теперь все словно озарилось. Мотивы поступков. Корни отношений. «Если ты поймешь, что связывает Драганку и Анхеля…»
— Мы с Виллеминой — близнецы, — продолжала Драганка.
— Я думал, что она старше!
Драганка ухмыльнулась:
— Она просто много умничает.
— Не умничает, а умнее, — уточнила Виллемина.
— Кроме того, драконы взрослеют гораздо медленнее, чем люди. Даже медленнее, чем змееныши. Рассказать тебе о нашем детстве?
— Конечно!
— В те времена еще не вступил в силу Закон, и отношения между людьми и драконами были проще. Анхель с детства руководил нашим воспитанием. В раннем детстве мы росли здесь, в Уважеке, — как обычные девочки из знатной семьи, вполне довольные жизнью. Отец к нам часто прилетал. Играл с нами, приносил гостинцы. И словно присматривался к нам. Мать его боялась. С каждым годом все сильнее. Когда-то она, возможно, считала его выбор честью для себя, но, когда родились мы, все заглушил страх — не за себя, за нас.
Когда нам было около семи лет, мать не выдержала и пыталась сбежать вместе с нами из Уважека. Наивная. Видно, она дошла в своем страхе до предела. Наше бегство не продлилось и дня. Мы заночевали в лесу… А к утру у нас не было матери. Анхель забрал нас к себе, в гнездо на Миндальной горе. Там мы и выросли. Анхель учил нас магии, боевым искусствам, медицине… Всему, что знал сам. Он был к нам добр… но мы не забыли, как исчезла мать. И знали, что доброта Анхеля — это вовсе не любовь. То, что он любит по-настоящему, — это экспериментировать. И мы были его многолетним затянувшимся экспериментом.
Когда нам исполнилось семнадцать, мы стали куколками, одновременно, как все близнецы. И тогда Анхель предложил нам выбор: одна из нас станет драконом, но только одна, а вторая заплатит.
— Что значит — заплатит? — спросил я.
— Покажи ему, Минна.
Виллемина тяжело вздохнула, встала, вытянула перед собой руки и скрючила пальцы. Я вздрогнул. Показалось, что у нее растут длинные, загнутые когти. Присмотревшись, понял — это не когти, а побеги. Острые иглы прорастали наружу прямо из-под ногтей.
— Это растение смертельно для драконов, — объяснила Драганка. — Анхель подсадил его в тело Виллемины. Все ее тело пронизано такими побегами…
Виллемина кивнула, задумчиво выпуская и втягивая растительные когти.
— Могу выпустить шипы где захочу. Могу обнять тебя так, что ты истечешь кровью в моих объятиях и ничего не сможешь сделать. Но это не все. Не дыши…
Она легонько тряхнула головой. Над волосами поднялось легкое облачко темной пудры с грибным запахом.
Я попятился, задержав дыхание. Я узнал этот запах и проклятую пудру.
— Бывают разные виды грибницы, — сказала Виллемина, заметив мое движение. — Моя не очень опасна. Она живет только на волосах и останавливает превращение драконов. Но в лесу Эверн встречаются грибы-дымовики куда хуже, способные убить человека и дракона за считаные мгновения…
— Я видел, как действует такой гриб… Это все или что-то еще? А твоя волшебная дудочка?
— Смотри.
Виллемина приоткрыла рот и высунула язык. У меня мурашки пробежали по коже: на кончике ее языка пробивался черный шип. На конце повисла темная капля. Шип высунулся и спрятался. Словно паучье жало.
— Могу просто выплюнуть шип. Могу ударить исподтишка, при поцелуе. Но я предпочитаю вот это.
Виллемина достала из рукава и показала мне деревянную трубочку.
— Так получается бить дальше и точнее. Один шип связывает превращение. Два — парализуют дракона. Три — убивают.
— Знакомься, заморыш, — со вздохом сказала Драганка. — Виллемина, драконья погибель.
Я смотрел на нее, вспоминая нашу первую встречу. Я просыпаюсь в ивовой клетке, гоню рыцарей в Уважек… Возвращаюсь и вижу Виллемину. «Волшебная дудочка? Ха-ха-ха! Давно пора!» Улыбаясь, она подносит ее к губам. Я чувствую укол. Мир опрокидывается… Но, прежде чем потерять сознание — оглушительно чихаю.
