лежали неподвижно, будто мертвые. Но, как они сами потом увидели в подземных камерах, их потом удалось оживить. Однако для этого, конечно же, требовалось какое-то лекарство. Надо понимать, ему угрожала реальная опасность. Поняв это, Комбат достал из кармана респиратор и натянул его на нос. Дышать стало легче. Но голова кружилась по-прежнему.
Комбат прислушался. В лесу, где и осенью обычно были слышны голоса птиц, зависла почти мертвая тишина. Комбат прошел вперед, хотел свернуть, но сначала услышал, а потом и увидел – справа стремительно стекал вниз водопад. И хотя он был неширокий, перебраться через него по почти отвесной горной плоскости было бы сложно.
Слева тропа вообще кончалась обрывом. Назад возвращаться тем более не было никакой возможности. Поэтому, преодолевая головокружение и сонливость, Комбат упрямо шел вперед. Его не покидало чувство, что когда-то раньше он бывал здесь, и внутреннее чутье подсказывало ему, что эта тропа обязательно должна вывести его на трассу.
Когда шум водопада почти стих, превратился в мерное монотонное журчание, стало опять совсем тихо. Почему даже в самых густых зарослях стояла тишина, Комбату стало понятно, когда он увидел лежащих на земле, тоже, считай, в анабиозе птиц. Этому могло быть лишь одно объяснение – именно сюда заплыло отравленное химическое облако из лаборатории, то, которое ввело в беспамятство всех работавших там людей.
Но звери ведь не люди, и непонятно было, придут ли они в себя. Или этот заповедный уголок навсегда останется мертвым.
Комбат поднимался все выше, а лучше ему не становилось. На лбу выступил пот, голова кружилась, и самое неприятное – очень сильно клонило в сон. А заснуть здесь, в диком лесу, было смерти подобно. Никому ведь в голову не придет среди впавших в спячку животных и птиц искать человека. Нужно было делать что-то, чтобы преодолеть сонливость.
Комбат несколько раз растирал ладони, мочки ушей, лоб, надавливая на те точки, которые обычно очень быстро помогали ему прийти в чувство. Но на этот раз с сонливостью он так и не справился. И сначала присел, а потом и прилег прямо на землю.
Сон, который пришел к нему, преследовал его уже несколько лет. Он появлялся, когда ему было особенно трудно, когда Комбат стоял на грани жизни и смерти.
Виделось ему, что он спрыгнул с парашютом, но было так высоко, что приземлился он не на землю, а на облака, мягкие, как вата. Он приземляется и опять падает, все ниже и ниже, и опять приземляется на облака. И так до бесконечности. Внизу он видит одни облака. Будто земля исчезла, растворилась в облаках. Это было необычное и очень неприятное чувство. Казалось, что душа то и дело отрывается от тела. А он все падает и падает…
Когда Комбат проснулся, он с удивлением обнаружил, что лежит в незнакомой комнате, в чистой белой постели. Комната абсолютно пуста. Кроме стула и аккуратно повешенной на нем одежды, там ничего нет. Стены абсолютно белые, как и потолок, как и пол, как и мебель. И если бы в такой обстановке очнулся человек впечатлительный, он точно бы подумал, что уже находится на том свете. Но Комбат умел включать свое рацио, трезво анализировать то, что происходит.
Прислушавшись, Комбат понял, что где-то в коридоре довольно громко разговаривают двое. Мужчина и женщина (или девушка).
– Он точно не местный, – уверенно говорила девушка. – Вы видели, какая у него на руке татуировка? Парашютик. Я видела такие у десантников в госпитале. Надо сообщить нашим. Пусть пробьют по своим каналам, кто он такой.
– Да, пожалуй, вы правы… – проговорил мужчина и добавил: – Я забыл вам представиться. Профессор Ивьев.
– Очень приятно. Вера, – ответила девушка.
– Вера, а что с ним?
– Думаю, ничего серьезного, – сказала девушка. – Дыхание ровное. Угрозы для жизни нет. Вы говорите, он был в респираторе, значит, даже если и надышался какой химией, то не очень много. Я сделала ему укольчик. Должен скоро прийти в себя.
– Хорошо. Спасибо, – ответил профессор и добавил: – Вы знаете, там столько зверей полегло. Точно в таком, как он, состоянии. Может, и зверям попробовать сделать уколы? Может, тоже придут в себя…
– Еще чего придумайте, – почти возмутилась девушка.
– Ну ладно… Это я пошутил, – пошел на попятную профессор.
– Ничего себе шуточки! Вы лучше скажите, сами позвоните куда следует или мне звонить?
– Будьте так добры… – проговорил профессор. – А то я совсем не умею общаться с органами.
– Но вам все равно придется это сделать. Ведь это вы, а не я его нашли. И потом, я понятия не имею, где он лежал, в каком состоянии. А оружие… Что мне говорить: оружие при нем было? – деловым тоном спросила девушка.
– Да вроде нет… Я не находил… – проговорил профессор и на минуту задумался. – Может, я просто не заметил. Я ведь говорил вам, я смотрел, сколько зверей и птиц погибло. То есть нет, они не погибли. Они просто впали в спячку… А тут вдруг этот лежит. Я думал, убит. А он дышит. Ну, я и потащил его…
– Да, вы мне об этом уже рассказывали, – строго сказала девушка. Чувствовалось, что она спешила.
– Скажите, а я могу идти? – спросил профессор.
– Подождите немного, я позвоню сначала. Может, они сразу захотят с вами побеседовать, – проговорила Вера и, очевидно, набрала номер телефона и дальше уже говорила с кем-то из компетентных органов: – Але! Это Вера Рокотова. Здесь профессор Ивьев нашел в лесу какого-то подозрительного мужчину. Похоже, десантник. Он был в респираторе. Без памяти. Похоже на химическое отравление. У него знак есть, татуировка. Парашютик. Он еще не пришел в себя. Здесь, как я поняла, только один охранник. Так что лучше будет, если вы приедете поскорей. Да. Конечно. Профессор Ивьев тоже здесь.
– Вы им про животных скажите! Вера, слышите? – вступил в разговор профессор Ивьев.
– Да, профессор говорит о том, что в лесу, где он нашел этого десантника, животных много лежит. Тоже отравились. Да я ему тоже говорю, но он просил передать. Вот я и передаю. До встречи.
– Что они сказали? – поинтересовался профессор Ивьев.
– Говорят, что они специализируются по людям, – ответила Вера и попросила: – Вы посидите здесь в коридоре. Посторожите
