Книга Жестокое желание - М. Джеймс

— Можешь положить деньги на стол, — говорю я ему, стараясь, чтобы мой голос был легким, пока мы входим в комнату, кокетливым и немного игривым. Мое сердце бьется так сильно, что я наполовину боюсь, как бы он не увидел чего, ни при каких обстоятельствах он не должен видеть таблетки, которые лежат у меня в лифчике.

Лоренцо беспокоился о том, что этот человек узнает, что я продаю товар для семьи Кампано, и вот я здесь, в такой же ситуации.

Осторожно включив музыку, я начинаю тянуться, чтобы вытащить таблетки. Вовремя услышав звук шагов, я поворачиваюсь и вижу Егора, стоящего у меня за спиной. Я напрягаюсь, чувствуя, как маленький пакетик вот-вот выскользнет из лифчика.

— Ты должен ждать на диване. Тебе не терпится, да? — Я слегка поддразниваю его, стараясь, чтобы в моем голосе не было страха и дискомфорта. — Терпение делает это намного лучше.

— Я не очень терпеливый человек. — Его голос — низкое рычание, но он не напоминает мне голос Лоренцо. В нем нет ничего возбуждающего. Он просто заставляет меня бояться, заставляет мое сердце колотиться в груди, а пульс биться сильнее, что имеет отношение только к ужасу. Я боюсь, что если не возьму ситуацию под контроль, то окажусь у стены, буду кричать вышибале и надеяться, что он придет раньше, чем Егор причинит мне боль.

— Разве ты не хочешь получить то, за что заплатил? — Я улыбаюсь ему. — Это все часть шоу.

Он сужает глаза, хрюкает во все горло, но отступает к дивану. Я ровно вдыхаю и выдыхаю, жду, пока он успокоится, а затем одной рукой запускаю музыку, а другой незаметно высыпаю таблетки в коробку из-под салфеток.

По тому, как он смотрит на меня, пока я плыву к нему, я вижу, что ему придется нелегко. Как только я подхожу ближе, он тянется ко мне, обхватывая мою задницу одной толстой рукой и притягивая меня ближе.

— Не трогать. — Я отталкиваю его руку, так легко, как только могу, но его рука тут же возвращается на мое бедро.

— Я достаточно заплатил, — рычит он. — Я знаю, чем вы, девочки, занимаетесь.

— А я нет, — твердо говорю я ему, снова отстраняя его руку. — Я не предлагаю таких услуг.

— Нет? — Он качает головой, его темно-синие глаза резко сужаются. — А как насчет брата Кампано, на которого ты работаешь? Ты предлагала ему подобные услуги?

Моя кровь мгновенно холодеет. Мне требуется все, чтобы не показать этого на своем лице, сохранить ровное дыхание и смотреть Егору в глаза. Но все же я чувствую, что дрожу, пропускаю такт музыки, и знаю, что он это видит.

— Я не знаю, о чем ты говоришь. — Я откидываю волосы, поворачиваясь к нему спиной, но его толстые руки ложатся на мою талию, грубо разворачивая меня обратно.

— Ты лжешь. Хорошенькая маленькая балерина, трахающаяся с боссом мафии. Сказка стара как время, не так ли? Но он заставляет тебя торговать наркотиками. Я хочу знать больше. — Его пальцы впиваются в мою талию, и я отступаю назад, отстраняясь.

— Ты выбрал не того человека. — Я отхожу еще на шаг. — Я станцую для тебя, но не более того. Я ничего не знаю ни о наркотиках, ни о мафии.

— Я видел, как ты с ним разговаривала. На вечеринке после балета.

Мой пульс, словно живое существо, пытается вырваться из горла.

— Мы должны вести светские беседы со всеми на вечеринке. Особенно с такими семьями, как Кампано, которые вкладывают в балет огромные деньги.

Егор поднимает светлую бровь.

— Вот как? Светская беседа. А наш разговор был светской беседой, Девочка?

— Да. А теперь ты пришел сюда за танцем. — Я подчеркиваю последнюю фразу, и он хихикает.

— Тогда танец. И никаких прикосновений?

Я медленно выдыхаю, надеясь, что он принял мою историю.

— Никаких прикосновений ко мне. Если ты хочешь этого, тебе придется поговорить с одной из других девушек.

— Хм. — Он откидывается назад, положив одну мясистую руку на бедро. — Ну ладно.

Прежде чем я успеваю отреагировать, он расстегивает молнию, и его толстые пальцы проворно вытаскивают его твердый член. Я на мгновение замираю от шока, когда его рука обхватывает его, короткий и толстый, совсем не похожий на тот, которым я наслаждалась с Лоренцо прошлой ночью. Это не первый раз, когда клиент пробует это, но у меня есть ощущение, что его так просто не остановить.

— Себя тоже не трогать. — Я делаю паузу, к этому моменту танец настолько потерян, что я сомневаюсь, смогу ли я снова его подхватить.

— Мм. Танцуй, красуйся, Девочка. Танцуй, пока я наслаждаюсь тобой. — Его рука лениво подергивает член короткими движениями, пока его взгляд скользит по моему телу, обтянутому розовым бельем. — Принесешь мне салфетку, когда я кончу, а, Девочка?

Девочка. Девочка. Я скриплю зубами.

— Ты не можешь этого делать. Это запрещено, если только я не предлагаю это как услугу, а я не предлагаю. Убери свой член, или я позову вышибалу.

Он смеется, потирая ладонью кончик и опускаясь обратно.

— Я хочу кончить, Девочка. Делай, что я говорю.

— Я оставлю деньги себе, — предупреждаю я. — И позову на помощь.

Егор выглядит невозмутимым, он продолжает поглаживать, наблюдая за мной. Кажется, мои протесты только ускоряют его возбуждение.

— Не беспокойся, — говорит он резко, его акцент усиливается по мере того, как напрягается его член. — Я еще до того, как поймал тебя, принял меры, чтобы нас не беспокоили. Ты можешь кричать, но никто не придет.

— Ты не можешь быть уверен…

— Деньги покупают все. — Он замедляет свои движения, обхватив член у основания так, что я вынуждена видеть его. Он — образ мужчины, который с полной уверенностью знает, что в этот момент может получить все, что захочет, и никто его не остановит.

Мои колени слабеют от страха. Живот сжимается, и я открываю рот, но Егор смеется.

— Я заплатил вышибале, чтобы он тебя не замечал. А теперь подай мне салфетку, Девочка, и потанцуй для меня, иначе я найду другое место для своего члена и своей спермы. В твою киску или в твой рот. А может, и в твою симпатичную попку, если ты будешь сильно протестовать. — Пока он говорит, он снова начинает гладить себя, раздвигая ноги шире, насаживаясь на кулак, словно демонстрируя, что он представляет, как делает это со мной, а не со своей рукой.

На глаза наворачиваются слезы, но я их сдерживаю. Я вспоминаю, как вышибала избегал моего взгляда, и понимаю,